Veni, vidi, facepalm | Оби Дно
Вчера у входа в Нирвану случился четверг.
Он постоял у закрытой двери, чуть не вышиб её, но помощь отверг.
Мимо летели снежинки, ломая крылья о разреженный свет.
Свет был разряжен мечтами и пивом, и оставлял свой невидимый след.
Вчера у входа в Нирвану четвергу набил морду апрель.
Их разнимали и трезвый и пьяный, а за дверью играла свирель.
У того же злосчастного входа заснул неживой почтальон.
Он неживой уже около года, а немёртвым был миллион.
Долго тянулся к скважине провод, сжимаясь в петлю как удав.
Но скважина только бранилась по поводу, что тот лезет, честь не отдав.
Честь же бежала оттуда подальше, подальше от этой двери.
У входа в Нирвану мы долго толпимся, прихлёбывая «Озверин».
Он постоял у закрытой двери, чуть не вышиб её, но помощь отверг.
Мимо летели снежинки, ломая крылья о разреженный свет.
Свет был разряжен мечтами и пивом, и оставлял свой невидимый след.
Вчера у входа в Нирвану четвергу набил морду апрель.
Их разнимали и трезвый и пьяный, а за дверью играла свирель.
У того же злосчастного входа заснул неживой почтальон.
Он неживой уже около года, а немёртвым был миллион.
Долго тянулся к скважине провод, сжимаясь в петлю как удав.
Но скважина только бранилась по поводу, что тот лезет, честь не отдав.
Честь же бежала оттуда подальше, подальше от этой двери.
У входа в Нирвану мы долго толпимся, прихлёбывая «Озверин».