Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

В некоторые моменты внутри меня нарушается какая-то гармония, что ли, внутреннее спокойствие. Это ощущается даже физически, кажется, как будто внутри в животе, груди и голове что-то вибрирует или мелко трясется, или вроде того, и становится узконаправленным зрением, как будто боковое почти отключается.
Я себя чувствую лабораторной крысой, которая запомнила, когда её били током, и теперь при даже небольших признаках триггеров, которые могут наружить гармонию, я реагирую слишком бурно, и, собственно, даже при наличии небольших этих признаков гармония нарушается тут же.
Странное, в общем-то, ощущение, может, и правильно пишут, новопасситику надо попить - и руки пройдут. А то я-то себя вот нервным не считаю, не считаю, что переутруждаюсь или уж тем более что у меня бывают сильные стрессы и эмоциональные потрясения. А вот хер его знает, что там организм считает-то.

@темы: Papa ist zurueck, foxtrot uniform charlie kilo, the headless waltz

---

Мел, останови меня, господи х)

Фандом: ээмм... Мелвин зовёт его "пирожком" х)
Название: Божий промысел
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Профессор Добровский (Некромант), ученики-Некроманты, Док (Целитель)
Рейтинг: PG-13
Жанр: фэнтези, претензия на юмор
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: Мелвин создала прекрасный мир, о котором можно почитать вот тут в её дневнике, первый пост по тегу даёт информацию. В современном мире существует магия и общины магов, которые используют различную энергию.

Для юных Некромантов обучение редко когда бывает приятным и простым. Обычно Мастер не берет себе больше одного-двух учеников, и они на собственных шкурах в полной мере ощущают действенность принципа «ничто не учит лучше, чем практика». (с) Из описания Мел.

767

– Легко оживить мертвеца, даже дикие, нецивилизованные Некроманты, так называемые вудуисты, могут сварганить плохонького зомби, – профессор Добровский поправил на носу очки и хитро улыбнулся, оглядывая свой класс. Класс состоял из мальчика и девочки, сидящих за двумя одинаковыми письменными столами. У тяжелых деревянных столов были резные ножки, точно такие, как и у стульев, а на стульях лежали подушки – у детей ещё не хватало роста, чтобы удобно устроиться без них. Да и сами стулья они сдвигали с места с трудом. Профессор Добровский мог бы заказать мебель и попроще, но зачем, если у него уже есть эта, которую в просторный холл переставили из его личной библиотеки?
У обоих детей были напряжённые лица, а в позвоночники детям будто бы палки вставили. Две пары внимательных, но тусклых глаз выдавали в них явных Некромантов с большим потенциалом. Две пары внимательных, но тусклых глаз цепко следили за сиамским котом, плавно и бесшумно ступающим по паркету след в след за профессором Добровским. Профессор остановился, заложив руки за спину, и кот мягко потёрся о его ноги, пройдя между ними петлёй. Две пары тусклых, но любопытных детских глаз сощурились. В домах Некромантов не бывает ласковых котов, как не бывает и любых других. Кроме мёртвых.
– Сложно вернуть мёртвому личность, – профессор Добровский задумчиво потёр подбородок, оглядывая холл будто бы в поисках чего-то. – Мастерство, – продолжил он так же задумчиво и негромко, – это не армии бессмысленных и безмозглых тел. Мастерство – это вдохнуть жизнь в то, из чего она исчезла, – наконец профессор опустил глаза, всплеснул руками, улыбаясь, и присел на корточки, подзывая кота к себе. Тот деликатно мяукнул, изящно запрыгнул к хозяину на руки и тут же громко заурчал, закрыв глаза. – Божий промысел, – профессор Добровский поднялся, почесывая довольного кота за ухом, и подмигнул детям.
Те почти синхронно моргнули.
Профессор опустил кота на пол и кивнул на тяжелые книги, которые лежали перед детьми.
– Но первое, чему вы должны научиться – быть примитивными дикарями-вудуистами. Магу важно почувствовать то, что для него естественно – свою силу, и суметь делать то, что умеем мы все – оформлять её в простую форму. Магия – как голос. Он есть у вас, вы можете издавать звуки, но можете и научиться говорить. Для начала «агу», которым станет ваш первый гомункул, – неприметного вида мужчина в костюме и белых перчатках вкатил в холл тележку, на каких обычно развозят завтраки в отелях. На тележке и правда стояло блюдо, накрытое крышкой.
Профессор Добровский поднял крышку и расплылся в довольной улыбке. На большом серебряном блюде лежали птичьи потроха, пух, звериные и рыбьи кости, ещё какая-то невероятная органическая чепуха…
– Думаю, вы достаточно усвоили теорию. Можете попробовать на вкус практику. Не волнуйтесь, если на вкус она сперва окажется как тухлятина, это нормально, – дворецкий унёс колпак, забрав его из руки профессора. Тот улыбнулся, сощурился, глядя, как лица детей напряглись ещё больше. – Не стесняйтесь, – добавил он, уходя из холла и вытирая руки платком.
Кот остался бродить мимо столов, будто бы присматривая за учениками вместо хозяина.
– Ян, ты садист, софист и старый лгун, – Док стоял у двери, ведущей в гостиную, прислонившись плечом к косяку. В пальцах у него была зажата вечная сигарета. Оу, нет, на этот раз сигара – значит, он уже успел влезть в личные запасы профессора Яна Добровского.
– А ещё у меня всё в порядке с чувством юмора, – Некромант легкомысленно пожал плечами, проходя мимо Дока и открывая дверь.
– Да что ты говоришь! – Целитель прыснул, вспоминая профессорские шуточки – все сплошь паталогоанатомической или околопотрошительной направленности. Может быть, это от того, что он действительно много времени проводил в моргах – пан Ян когда-то преподавал в медицинском университете, позже стал обучать юных Некромантов, и между двумя этими занятиями, кажется, странным образом не находил особой разницы.
– Пока они заняты, у меня запланирована игра в преферанс, угадай, какое место в этом плане занимаешь ты, – профессор Добровский хитро улыбнулся, садясь в кресло, обитое бархатом. В его доме всё было массивным и витым, как те ножки учебных «парт» детей. Иногда Док думал, что профессор живёт в позапрошлом веке. Может быть, так и было, но Яна это ничуть не волновало и он прекрасно себя чувствовал при наложении века двадцать первого на девятнадцатый.
– Ну, я так понимаю, для начала мне нужно праведно возмутиться насчёт твоей лекции про «божий промысел» и «вдохновение в мёртвое жизни», – Док уселся напротив профессора и закинул ногу на ногу. Лицо его почти скрылось в клубах сигарного дыма, но по голосу было ясно, что он усмехается. – Ты ведь для меня это сказал, признайся.
Для Целителя, который был переполнен Жизнью, управлял ей как голосом и умел отнюдь не только «агукать». Это для него сказал Некромант, который вдыхает Смерть каждую секунду и смотрит ей в глаза, как родной матери, просыпаясь и засыпая.
– Ну, признайся, тебе же понравилось! – профессор Добровский достал колоду карт.
Улыбающийся Док развёл руками, как бы сдаваясь.
– Одна из лучших твоих речей!

@темы: Papa ist zurueck, чсв

---

Странным образом в последнее время дневник превратился в склад фичков почти целиком.
Не знаю, нравится мне это или нет. Точнее, мне нравится, что я наконец хоть что-то и сколько-то стал писать, но складирование вызывает некоторый диссонанс.
Впрочем, когда это я дневник вообще использовал по назначению?

Внезпно некоторые мысли, которые могли бы развиться в дневниковые записи, улетают в твиттер. Не то чтобы их было много или они были ценными.

С другой стороны, не то чтобы мне вообще было о чём писать. У меня успешно продолжается фандомизация головного мозга, эскапизм снова наращивает свои территории в голове - видимо, это всегда так происходит, когда холодает. В тёплое время мне хоть на улицу смотреть хочется иногда, а не только исключительно в выдуманные миры. Таким образом, говорить не получается решительно ни о чём кроме фандомчиков, ни о чём примечательном думать не получается тоже. Персонажи в мыслях возникают со скоростью как минимум штуки в день (Мелвин, прости отдельно, янехотелтысамавиноватаивообще), краткие задумки тоже, но толку от этого всего особого тоже нет.

Вероятно, это не удивительно, но меня перестало остро колоть даже собственное прямо скажем довольно жалкое положение по жизни на данный момент, видимо, до того эффективно влияет общий уровень эскапизма на этот раз.

@темы: foxtrot uniform charlie kilo, the headless waltz

---

Фандом: ээмм... Мелвин зовёт его "пирожком" х)
Название: Без названия
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Густав Горн (Боец), Милош Чапек (универсал-аналитик), Марлен (Псионик), Док (Целитель)
Рейтинг: PG-13
Жанр: фэнтези, эмм, немного детектива?
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: Мелвин создала прекрасный мир, о котором можно почитать вот тут в её дневнике, первый пост по тегу даёт информацию.
В нашем мире существует магия и общины магов, которые используют различную энергию. Для достижения различных целей.
Есть среди магов и те, кто отказывается служить на благо своих Домов, в основном им блокируют магические способности. Так ли это надёжно?..

1 737

Слухи – для простофиль, которые не способны добраться до проверенной информации, получить чёткое подтверждение или опровержение даже не своих – чужих догадок, так Густав всегда считал. Так что теперь его особенно раздражало, что слухи роились вокруг его головы как снежинки.
В Праге уже неделю шёл снег, мелкий и частый, а оттого сильно затрудняющий обзор, если хочется посмотреть вдаль. Точно так же на уши Густаву Горну, местному звеньевому, сыпались слухи, мешая вычленить конкретные и действительно полезные факты.
Любой Боевой маг с детства привыкал трезво оценивать силы противника, исходя из его характеристик. Густав же теперь не то что характеристик не знал, он не был уверен даже, что противник существует.
– …так что я не знаю, успел ли он уже кому блок снять, или это болтают, но ведь не просто так болтают же, – Густав скрипнул зубами, услышав голос Милоша. Милош Чапек, взъерошенный парень, похожий одновременно на не выспавшегося программиста и вечного студента-раздолбая, был универсальным магом и давним знакомым Горна. Не то чтобы сам Горн был этому рад.
– Ты должен знать, где он в последний раз купил туалетную бумагу и сколько за неё отдал, если он вообще существует, – процедил Густав, входя на кухню. Кухня – или скорее общая столовая – была занята Милошем и этой не в меру самоуверенной и наглой девицей из Псиоников. Девицу в Прагу прислали совсем недавно, и этому Густав обрадовался примерно так же, как каждый день радовался растрёпанной шевелюре Милоша, криминальным сводкам и подгоревшим тостам. И ровно как волосы аналитика, криминал и горелые корки, эта девушка раздражала его с каждым днём всё больше. Не говоря уже о том, что Псиоников Горн недолюбливал в принципе – в основном за то, что суют свои длинные телепатические носы не в свои дела и норовят ими там помутить воду.
Марлен, кажется, питала к звеньевому примерно симметричные чувства, судя по тому, каким кислым взглядом приветствовала его.
Милош же отсалютовал большой чашкой с потёками кофе и даже не удосужился снять ноги со стола, продолжая покачиваться на стуле.
– Утречка, шеф, – приветливо улыбнулся он и чуть не опрокинул на себя кофе, когда Густав столкнул со стола его ноги и сел на табурет со своей чашкой в руке.
– Так что насчёт туалетной бумаги? – можно было бы подумать, что Горн шутит, но ничего подобного явно не было написано на его каменном лице.
Милош спокойно выдержал ледяной взгляд серо-голубых, совсем светлых глаз и пожал плечами.
– Хотите проконсультироваться у Целителя насчёт мягкости, не повредит ли обычная нежной коже? – это Марлен открыла рот, и из него сразу же полился густой, кислотный яд. Густав даже не обернулся.
– Чапек, – он облокотился о стол, склоняясь ближе к аналитику. – Если у меня в городе действительно объявился Целитель-нелегал, который снимает с изгнанных блоки на магию и пользуется собственной без официального разрешения Дома, то я хочу ходить к нему в гости как к себе домой, знать, где он держит чай и кофе и подойдут ли мне его домашние тапочки.
Чапек прыснул, во второй раз чуть не разлив кофе. Кажется, он уже отлично натренировался и научился сдерживать его в пределах чашки, какие бы сюрпризы ни преподносила ему жизнь. Или шеф.
– Что ты здесь делаешь до сих пор, Чапек? – со вздохом, как будто бы снисходительно осведомился Густав, и Милош поднялся из-за стола, весело бормоча «всё-всё!». Он вышел из кухни спиной, отсалютовав двумя пальцами и подмигнув – явно Марлен.
Горн наконец развернулся к ней лицом. Псионик всё ещё выглядела кислее прошлогоднего молока.
– Желторотик, – Марлен скривилась ещё больше, но Густав не обратил на это ровно никакого внимания, продолжая сверлить девушку ледяным взглядом. – Когда старшие говорят, нужно слушать и мотать на ус. Когда старшие спрашивают, нужно отвечать чётко и по делу. А когда старшие – я, нужно делать всё это в три раза быстрее, чем обычно. Тогда, может быть, тебе удастся прожить на этом Плане немного дольше. Если, конечно, в этой головке, – Горн легонько стукнул пальцем по виску Марлен, – осталось ещё что-то кроме псионических штучек и неуместного высокомерия. Стремление учиться ещё никому не мешало выжить.
Густав вручил ей свою чашку с недопитым холодным кофе и вышел вон, не дожидаясь, пока всё это кислое молоко выплеснется ему на голову.
Где-то внутри тоненький, слабый голосок, олицетворяющий веру в человечество и перманентно раздражающий хозяина, робко заявил, что, может быть, из девочки ещё выйдет толк, если она правда будет слушать.
«Не будет», – оборвала голосок полновесная громкая мысль.
Горн накинул привычный кожаный плащ и поправил ворот чёрной водолазки. Он знал, что ему сегодня будет предстоять визит. Слухи действительно не на пустом месте возникают, а Чапек, может, и раздолбай, но дело своё знает, и даже если бы он не был магом вообще, то, достаточно долго посидев за своим компьютером, он мог бы вычислить иголку в стоге сена.
Или занозу в заднице.

* * *

Док вытер руки мягким белоснежным полотенцем и закурил. В рубашке с закатанными рукавами, стоя за отполированной до блеска барной стойкой он походил на душевного бармена из тех, которые могли бы смело получать диплом психолога.
– К сожалению, я ничем вам не могу помочь, извините, – он чуть виновато улыбнулся, разведя руками, и выпустил клуб дыма в потолок. Перед ним стоял высокий, даже слишком высокий мужчина в чёрной кофте с высоким горлом, чёрном кожаном плаще и чёрных перчатках. Обилие чёрного в одежде, впрочем, компенсировалось бледной кожей, белёсыми волосами и светлыми глазами. Такие глаза, подумал Док, при желании можно бросать в стаканы с виски вместо кубиков льда. Рядом с мужчиной стояла темноволосая девушка, явно моложе его и явно не очень весёлая. Кажется, её день не задался с самого утра. Док ободряюще улыбнулся ей.
– Я думаю, можете, – мужчина говорил предельно вежливо, предельно холодно, предельно строго, с лёгкой угрозой. Док улыбнулся снова. «Очаровательный коктейль». – Вы ведь Целитель, верно? Мы как раз ищем одного.
– Конечно, – Док аккуратно стряхнул пепел с сигареты, вскинув брови будто бы удивлённо. – Это же очевидно для любого другого мага, тем более для опытного звеньевого, – он пожал плечами, всем своим видом показывая, что это само собой разумеется. – Но, боюсь, я всё равно не смогу помочь вам и вашей очаровательной спутнице. Дело в том, что на мои силы был наложен блок, – Док замялся, потирая шею, и задумчиво постучал фильтром сигареты по губам. Наконец он вздохнул и облокотился о барную стойку, доверительно склоняясь к звеньевому. – Густав, я могу вас так называть? Густав, послушайте. Я понимаю, что таких как я не очень любят в... вашем сообществе. Таких, которые из этого сообщества выходят, – Целитель смотрел Густаву ровно в глаза. Струйки дыма поплыли между ними, складываясь в замысловатые тонкие завитки и сразу растворяясь. Было слышно, как негромко тикают тяжелые часы тёмного дерева над дверью бара. – Почти в каждом городе мне приходится общаться со звеньевыми или помощниками, – Док помолчал немного, подбирая деликатные слова. – Просто многим магам сложно представить себе, что кто-то может отказаться от дара, что кто-то может быть не рад ему и не рад им пользоваться. Поэтому такие как я вызывают подозрения, – Целитель затушил сигарету и задумчиво постучал ногтем большого пальца о зубы, задумавшись. – Но я никогда не просил никакого дара, и потому не считаю, что могу его принимать от кого бы то или чего бы то ни было. Вас я тоже понимаю, работа есть работа, – он снова улыбнулся. – Но я действительно не буду полезен. Если вам необходим Целитель, то лучше обратиться в Дом Альфа. Я могу разве что предложить вам напитки, – улыбка его снова стала виноватой, и Док махнул рукой на ряды бутылок позади себя.
У Густава дрогнули губы, а будь он чуть более нервным, у него, наверное, дёрнулся бы глаз. Но глаза он только немного сощурил.
– Что ж, полагаю, если у нас возникнут ещё вопросы…
– Я всегда к вашим услугам! – улыбка Дока пережила очередную метаморфозу, превратившись в радушную.
Густав едва удержался, чтобы не прицыкнуть. Он ненавидел, когда его перебивали.
– Всего доброго.
– Всего доброго. Пани, – Док кивнул девушке, прежде чем она вышла.
Звякнул колокольчик на двери, и Целитель запер её. Было ещё рано открывать бар.
Во рту у Дока появилась новая сигарета, он выдохнул, закатил глаза и развернулся на каблуках. Он взял своё белое полотенце и скрылся в задней комнате, куда вела одна из дверей кухни за баром.
– Выметайся, – он бросил полотенце молодому мужчине, который лежал на койке, тяжело и хрипло дыша. На его рубашке, в районе живота, было отчётливо видно расползшееся кровавое пятно.
– Что?.. – сипло спросил он, разлепляя глаза. Смуглое лицо было залито потом, от которого слиплись чёрные ресницы.
Ясные синие глаза Дока напротив тёплых шоколадных глаз, будто бы ещё подёрнутых дымкой бессознательности и лихорадки.
– Sbohem, pane*, – Док стряхнул пепел в металлическую ванночку у кровати. Кроме пепла в ней была вода вперемешку с кровью и ещё пара полотенец, которые раньше, судя по всему, тоже были белыми и пушистыми. И ещё три пули.
– Мне сказали, ты чудотворец и за хорошие деньги клепаешь чудеса на совесть, – в голосе, слабом и сиплом, всё же были угроза и упрёк.
– Послушай, пан, – теперь угроза была уже в обычно мягком и проникновенном голосе Целителя. – Я вытащил из тебя грёбаных три пули, а тебя – с того света. Ты пришёл с желанием жить, и ты жив, свою часть сделки я выполнил, так что ты можешь выметаться. Я не знаю, за тобой ли был хвост из этих двоих, но мне, честно говоря, плевать. Можешь сказать спасибо, что я не пригласил их сюда.
При слове «хвост» мужчина зашевелился, но Доку пришлось всё же снова сунуть сигарету в зубы и провести ладонями над окровавленным животом. Он уронил в раненого человека ещё несколько мельчайших, невидимых посторонним зелёных капель жизни, после чего пациент, вернувшийся с того света, смог и встать.
Док критически осмотрел его, вытер потный лоб и застегнул на мужчине пиджак – так, чтобы пятна крови на рубашке не были слишком заметными.
Прежде чем выпустить клиента, Док вышел через чёрный ход с пакетами мусора, и только удостоверившись, что в переулке никого нет, выпустил мужчину, который теперь выглядел так, будто у него просто была простуда. Ну, ещё бы – разгуливать по зиме в одном пиджаке, без пальто.
Целитель вздохнул, прибрав в задней комнате и присев на тихо скрипнувшую кровать.
«Очаровательный коктейль», – вспомнил он звеньевого.

* * *

– Skit också**, – Густав цедил ругательства сквозь зубы, резко выкручивая руль автомобиля. Марлен только что проверила тупичок за баром и вернулась, ничего и никого не найдя. Она едва успела пристегнуться, когда Горн вдавил педаль газа. Из-под колёс полетел свежевыпавший сухой снег.
– Псих, – пробормотала Псионик себе под нос.
– Чапек, я хочу знать о нём всё, – в ухе у Густава был наушник, а в голосе – сталь ровно такая же, как в ножнах, где хранился его меч. – Где родился, как учился, какая фамилия у акушерки, которая перерезала этому ублюдку пуповину. Всё, Чапек. Я хочу знать этого жука так, как не знает его уролог.
«Точно псих», – заключила про себя Марлен, глядя, как за окном проносятся дома Старого Города. И думая о том, что только ещё больший псих может отказаться от дара.


* – До свидания, пан (чешский).
** – Чёрт побери (шведский).

@темы: Papa ist zurueck, чсв

---

Фандом: Homestuck
Название: Вы так похожи
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Соллукс Каптор, Её Снисхождение, упоминается Фефери
Рейтинг: R авторский
Жанр: дарк
От автора: насилие, недетальный боди-хоррор.
Саммари: Соллукс чувствует себя рыбкой, прямо как она говорила. Он рыбка и он плавает в море боли, пропускает боль через свои лёгкие, и кровь разносит боль по венам вместо кислорода.
Она так отчаянно нуждается в новом Рулевом, что не может ждать, пока он повзрослеет и войдёт в полную силу.

683

– Вы так похожи.
Обычно Соллукс не очень-то хорошо улавливает интонации, но сейчас ему кажется, что у неё в голосе плещется ностальгия. Или не ностальгия, но что-то очень на неё похожее, даже немного нежное.
И, конечно, снисходительное. Нет, Снисходительное.
Соллукс пытается разлепить веки и вспомнить, где он, но одновременно делать это не получается. Открыть глаза оказывается легче, так что решение проблем с памятью он пока что откладывает.
В глаза бьёт свет, Каптор стискивает зубы и тут же сильно зажмуривается. Он слышит смех. Кто-то смеётся совсем рядом, смеётся тихо. И Снисходительно.
Соллукса немного беспокоит, что он помнит, что за тролль может так смеяться, но не помнит, где он. Снова пытается открыть глаза, на этот раз осторожнее, медленнее. Свет уже не кажется таким ярким. Он постепенно затухает, и Каптор понимает, что свет был только в его голове. Он ничего не видит перед собой, кроме сплошной, цельной и пустой темноты. Она даже не чёрная. Для него нет никаких цветов.
Его Снисходительно треплют по голове.
– Вы так похожи, – повторяет Её Снисхождение. Каптор предполагает, что она его разглядывает. – Я ж буду путать вас, когда ты ещё подрастёшь, рыбка! – Соллукс снова не очень уверен, но ему кажется, что она умиляется. Почему-то от этого его передёргивает, по позвоночнику пробегает противный липкий холодок.
И Соллукс понимает, что не чувствует рук и ног.
И вспоминает, и понимает, почему мозг так долго не хотел этого делать и блокировал память.

Ему больно.
Соллукс чувствует себя рыбкой, прямо как она говорила. Он рыбка и он плавает в море боли, пропускает боль через свои лёгкие, и кровь разносит боль по венам вместо кислорода.
Он думает, что совершенно порвал голосовые связки, пока кричал. Может быть, изо рта у него льётся эта его горчичная кровь – вперемешку с болью. На губах она точно запеклась, и губы его дрожат, хотя он больше не может кричать.
Соллукс отключался раза три или четыре уже, или тридцать три, или сорок четыре, он не знает. Пару – или пару сотен – раз он слышал, как она неспешно рассуждает о том, что он славно послужит на благо империи, и ещё о том, как сложно стало найти хорошего псионика. Она так отчаянно нуждается в новом Рулевом, что не может ждать, пока он повзрослеет и войдёт в полную силу.
Каптор не очень хорошо понимает, что это значит, и ему, в общем-то, совершенно всё равно. Ему слишком больно, чтобы можно было думать хоть о чём-то ещё.
Он чувствует ещё, как сквозь кожу проходят щупальца-коннекторы, как разрывают мышцы и нервы и медленно прирастают в нужных местах сами. Когда они касаются нервов, Соллуксу хочется отключиться снова, хотя бы на минутку, хотя бы на полминутки, пока в мозг идёт сигнал, запрос на соединение – нет, не запрос, а требование – и всё тело конвульсивно вздрагивает. Он почти уверен, что уже не может и никогда не сможет двигаться самостоятельно. Только конвульсии, как от удара током. А от удара током дёргаются даже трупы.
Он видел их, коннекторы. Они немного похожи на гениталии, и в любом другом случае Каптор мог бы пошутить на эту тему, но не когда они врастают в него самого. Глубокий фуксиевый цвет и органические усики-проводки, которые цепляются за всё внутри него.
Он чувствует каждый коннектор, и каждый усик-проводок тоже.
Соллуксу бесконечно больно, до слепоты, и в итоге он всё же слепнет. От перенапряжения лопаются глазные яблоки, и он слышит, как недовольно прицыкивает Её Снисхождение. Чувствует, как коннекторы, крепившиеся к яблокам изнутри, шарят усиками по коре головного мозга, ища, к чему ещё прикрепиться.
Ему бесконечно больно, боль растворяется в нём, а он – в боли. Он рыбка, которая в ней плавает.
Соллукс отключается снова.

– Вы так похожи, – произносит он одними губами, еле шевеля ими.
Память отказывается воспроизвести в пустоте слепоты образ Её Снисходительности.
Соллукс видит Фефери. Она улыбается ему и машет рукой. У неё в груди дыра, а из дыры растут щупальца-коннекторы. Фефери обнимает его ими.
– Я рыбка, – шепчет он.
Перед несуществующими глазами появляются знакомые символы кода, он почти физически чувствует, как информация льётся в него через коннекторы. Каптор ныряет в строки, стараясь утонуть и не чувствовать больше проводков, приросших к нервам, но всё равно отчётливо чужеродных.
Кто-то стирает с его сухих губ запёкшуюся кровь.
– Я назвала этот корабль «Фефери». Тебе нравится?
Соллукс начинает ненавидеть это имя.

@темы: чсв

---

В последнее время всё чаще тянет на различного рода этнику, а потом на кантри. И раз уж я нашёл вкусного, вот кому кантрячка?

Прослушать или скачать Brother Dege Too Old to Die Young бесплатно на Простоплеер

Прослушать или скачать The Girl Who Wept Stones бесплатно на Простоплеер

Прослушать или скачать Brother Dege Hard Row to Hoe бесплатно на Простоплеер

А ещё спасибо Регену за то, что посидел со мной. Господи, да когда я в последний раз так долго собирал ОДИН альбом? Да в жизни такого не было.

@темы: hier darf man rauchen, Papa ist zurueck

---

Не секрет, кажется, что сны я терпеть не могу. Потому что спать я люблю и так, а они мне спать мешают. Спать - это сладко посапывать, а не бегать по лестницам или болтать со смутно знакомыми людьми в своей гололве, спать - это спать, чёрт возьми.
Однако есть же люди, которым сны прилетают сюжетные и крутецкие - как Восток, например. Про такие сны я люблю слушать истории, но не смотреть их сам.
Однакох2combo и мне сны иногда подобные прилетают, и раз уж прилетел - почему бы не записать, пока что-то помню.

Стимпанк, насилие и медицина.

Довольно стимпанковый мир, я там был при тюрьме/психушке/больнице что-то вроде мальчик на побегушках/ассистент, и вроде как у меня всё нормально было, но мне всё время снились сны то об этом нашем мире, то ещё о каком-то, и были ужасно знакомыми. Помогал-прибирался при какой-то шишке в тюрьме, очень живенькой и улыбчивой женщине, она всё время бегала и что-то делала, но не дай боже мне сделать что не так – плохо мне будет, и точно нельзя было, чтоб она узнала про мои сны. Я жил прямо фактически у неё в кабинете, нашёл пару книг, которые мне просто что-то совсем как по голове вдарили на тему моих снов. К ней иногда приходил молоденький учёный, весь из себя такой ну как бывают молоденькие учёные, похожий на доктора из Светлячка, и когда она выходила, я делился с ним снами, соображениями по поводу книг и всем таким, и он со мной пытался разгадать, в чём дело, и мы замолкали, когда она приходила. Я его всё порываюсь спросить, почему он считает, что разгадает всё, ведь это _мне_ были посланы сны, но не спрашиваю. Теперь я думаю, что он считал, что я там слегка умственно отсталый, но с моей помощью он может прикоснуться к чему-то необычному/разгадать какую-то правду.

Параллельно директор тюрьмы поехал в город, чтобы выбить какие-то механизмы по спецзаказу, потому что тюрьма – это вообще-то один большой механизм, и он скоро развалится, он на ладан дышит. Механик весь в дыму и крови кричит, что тюрьма долго не протянет. И вот на большом мосту директора (вроде как вместе со мной, но другим мной) и всеми кто на мосту вообще был, полиция (или типа полиции) в костюмах черно-золотых каких-то чугунных ловит-запирает и скручивает, свешивая лицом с перил. И кто-то рядом со мной замечает, что если приглядеться к опорам моста, то можно прочитать «отлито из 800 колхоза» или что-то такое. Потом на мосту появляется девочка на вид лет 8-10, похожая на Элизабет из Биошока, ужасно суровая, настоящая правительница, и толкает речь на тему того, что если исполнить спецзаказы для тюрьмы, то детский дом за городом (который вроде как тоже целый механизм) весь уйдёт «на большую землю» - там эта фраза как я понял употреблялась в качестве «умрёт». А я стою и думаю, что она не понимает, что тюрьму разорвёт на части просто, и тогда полгорода «на большую землю» пойдёт… А девочка суровая такая, приказы полиции отдаёт и всё такое, прямо вообще.

А в это время в тюрьме механик бросает гаечный ключ, вытирает лицо и накидывает белый халат, и при помощи ещё пары медсестёр и врача убивает нескольких сотрудников из верхушки, которые видимо поддерживали директора, который уехал в город за деталями. Вот тут меня посещает мысль о том, что вероятно, механик соврал/преувеличил насчёт «тюрьму разорвёт» и срочности необходимости новых деталей. В общем, тех сотрудников пристёгивают к столу ремнями и отпиливают головы, но так аккуратно, что крови не видно и врач, который это делает, даже ни капли не замызгивает халат. А ещё одному что-то просто достают из затылка, врач всю кисть в голову суёт, и засовывают что-то другое, и вот этого я вижу в зеркале, у него вместо слёз йод течёт, а челюсть ещё как в зубной заморозке по ощущениям. И я так и не понял, но вероятно именно этот я-чел и стал тем ассистентом молчаливым, которому снились сны. Там ещё потом было два мальчика-брата, которые постоянно тусились в кабинете хозяйки/моей комнате, милые такие парни, всё время видели какие-то мои записи и вообще всё палевное и очень любопытствовали, но по-доброму, но я им ничего не показывал, только молча улыбался, всё убирая в шкаф, ибо боязно же.

@темы: hier darf man rauchen, коньяк, консерванты

---

28.12.2013 в 19:02

Пишет  Homestuck Secret Santa:

Адресат:  Flo Nightingale

Автор:  R. Angier
Пейринг или персонажи: односторонний Рокси/Дирк, Рокси/хьюман!Хэл, Джейк и Джейн мельком.
Рейтинг: PG
Жанр: гет, ангст, флафф, AU.
Размер: 1 725 слов
Предупреждения: AU, хьюманстак, все альфа-дети учатся вместе. Агорафобия. Вероятно, ООС. Хэппи-энд.
Комментарий: Надеюсь, я не разочаровал. И очень надеюсь, что тепла в фике достаточно!) Пусть холодной зимой его у вас будет побольше. С праздниками, дорогой адресат!)
Заявка: 2. Что вы хотите получить в подарок:
а) Авторский фик/ перевод/ фанарт/ клип.
б)
~ что угодно теплое и ламповое с Рокси/Автоответчик;
~ флаффный ЭриФеф с ощущением «надвигающейся беды»;
~ Трио Мама/Бро/ Дед Харли;
~ Эквиус <> Непета;
~ Роуз/Эридан;
~ Obey!Джейн/Grimbark! Джейд.
в) Рейтинг и жанры любые совершенно. Кроссдрессинг в заявке с ЭриРоуз очень приветствуется; хуманстак возможен и приветствуется умеренно.
г) Пвп.

Сначала ты была уверена, что это Дирк разговаривает с тобой. То есть, конечно, Дирк говорил с тобой по телефону, но далеко не всегда, как ты выяснила потом.
Ты знала, что у него есть брат, что его зовут Хэл. Дирк рассказывал о нём, о том, что он болеет чем-то… в общем, чем-то, ты не запомнила, но суть в том, что на улицу он выходить не может. Или он просто не может ходить? Этого ты не запомнила тоже, но это и не казалось тебе важным.
Но ты не знала, что Хэл живёт с Дирком.
И что поднимает трубку иногда, когда ты звонишь, тоже.
Ты не знала, сколько раз он отказывался знакомиться с тобой, с Джейн и Джейком, когда Дирк предлагал ему.
Хэл предпочитал общаться с людьми только по сети, а вживую разговаривал разве что с братом и их Бро, и, кажется, его это устраивало гораздо больше, чем Дирка.
Обо всём этом ты узнала уже потом.

Но сначала ты узнала, что Дирк гей. Не то чтобы тебя это волновало. В смысле, Дирк твой друг, вы давно друг друга знаете, и с кем бы ещё он стал этим делиться, если не с тобой?
Это всё тот парень, новенький в классе. Джейк приехал недавно, кажется, из Австралии, и ты до сих пор не можешь отделаться от ассоциации со Стивом Ирвином – тем более, Джейк обожает все эти штучки вроде сафари, лазанья по джунглям и прочего.
Он отличный парень, вы быстро подружились, и в отличие от многих он не стал подкалывать Джейн насчёт «сладких булочек» и прочей фигни, которая вообще-то никогда не была смешной. Потом выяснилось, что он и вовсе не знал, чем известна фамилия Крокер. И завоевал уважение тем, что никак не изменил своё отношение к Джейн, когда вы ему рассказали.
В общем, Джейк отличный парень, и тебе нравится, как вы стали зависать все вместе, теперь вчетвером.
Но что-то зудит в самом затылке, и ещё где-то недалеко от гортани, внутри. Что-то не так. Друзья не должны влюбляться друг в друга, это всегда всё портит.
Хотя ты и сама видела, в общем-то, как Дирк иногда смотрит на Джейка.
Тебе очень не хотелось в это верить.
Просто… просто таким клёвым друзьям нельзя влюбляться друг в друга, вот и всё, вот и вся аксиома. Ты читала о таком, и видела в кино тоже. Ничего хорошего из этого никогда не получается.
И сейчас не о том, как Дирк сглотнул, когда Джейк упал на него, смеясь – вы играли в твистер.
Сейчас речь о тебе самой, и ты закусываешь губу.
Но что ты можешь сделать с собой, когда тебе пятнадцать, а у Дирка такая улыбка, и такие руки, что у тебя что-то сладко ноет в животе?
А ещё он говорит, какая ты чудесная. Когда ты звонишь ему ночью. Обычно ты так не поступаешь, но иногда тебе уж слишком грустно. В первый раз ты так сделала лет в тринадцать, наверное, позвонила на домашний, потому что не нашла свой телефон, и с тех пор звонишь так иногда, прячась с трубкой под одеялом, чтобы мать не услышала, что ты не спишь. Ты звонишь на домашний и с головой прячешься, даже если матери нет дома, и всегда лежишь на одном боку – ужасно глупая традиция, или дурацкая привычка, какой-то совсем тупой ритуал, но тебе всё равно.
Он всегда говорит, какая ты замечательная, и что он что угодно сделал бы ради тебя.
Ты стараешься ни на что не надеяться, но у тебя получается всё хуже и хуже, даже несмотря на то, что у Дирка на рабочем столе телефона стоит их фото с Джейком.

Ты уже очень давно не звонила Дирку ночью, около года, наверное. А теперь сидишь на кровати, уставившись на экран телефона. Маленький значок говорит тебе, что Дирк оффлайн, и ты помнишь, что он вышел из мессенджера уже давно. Они с Джейком поехали к озеру с ночёвкой, взяли палатку. Там, наверное, даже и не ловят мобильники-то. На что ты вообще надеешься? Зачем ему подключаться к сети? У него уж точно есть, чем заняться. Уже почти час ночи, вообще-то он уже наверняка спит. Или нет. Ты не хочешь думать, а что же, если нет.
Ты приходишь в себя, когда слышишь длинные гудки и понимаешь, что прижала к уху трубку городского телефона.
Ты шмыгаешь носом и улыбаешься. Очень смешно и ужасно отчаянно – слушать гудки, когда знаешь, что никто не поднимет трубку. Бро Дирка уже давно переехал в Голливуд, даже он не ругнётся сонно в телефон.
Ты слушаешь гудки, накрываясь одеялом с головой, и уже почти нажимаешь на кнопку сброса, когда слышишь голос.
– Алло?
Ты резко садишься в кровати, откидывая одеяло. Судорожно сжимаешь трубку, как будто хочешь её сломать.
– Алло?
Ты всё ещё молчишь, пытаясь справиться с вихрем мыслей в голове и выровнять дыхание.
Он никуда не поехал? Ты видела, как он уезжал. Он уже вернулся? Наверное. Как иначе? Это единственное объяснение…
У тебя намокли ладони.
– Я… – голос в трубке чуть срывается, кто-то запинается там, на том конце провода. – Я скучал.
Ты никогда не слышала, чтобы Дирк говорил так тихо. Или так виновато. Ну, разве что ещё в детстве.
– Окей, вот это стрёмно, – наконец получается выдавить у тебя, и следом ещё и смешок.
– Извини, – и в трубке снова молчание.
У тебя так много вопросов, что ты не можешь задать и одного – они толпятся у тебя в горле, не давая друг другу прохода, так что ни один из них не ложится на язык.
Ты слышишь негромкий судорожный вздох и понимаешь, что кто-то там сейчас положит трубку. Ты быстро бормочешь, сжимая край ночнушки до побелевших костяшек:
– Я приеду?
– Нет! – очень громкий возглас, ты вздрагиваешь, даже дёргаешься, и закусываешь губу. – Извини, – этот кто-то быстро дышит, испуганный, кажется, больше твоего. – Если хочешь, – добавляет он немного спокойнее.
– Ладно, – и ты быстро отключаешься.
Первая твоя мысль – осталось ли что-то в твоей заначке в шкафу? Раньше у тебя там стояла бутылка водки, ещё было полторы бутылки мартини, но водку ты подарила, а мартини допила уже давно.
Ты роешься в шкафу, ища не только алкоголь, но и что надеть.
Ты выходишь из дому, кутаясь в тёмно-синюю байку, в руке у тебя бумажный пакет, а в нём бутылка вина, которую ты стащила у матери.
В другой руке ты сжимаешь телефон.
Ты спотыкаешься раза три или четыре, но это только потому что ты волнуешься – вино ты открыла, но ещё не пила. Тебе откровенно страшно, но любопытно больше. Ты надеешься. Надеешься так, как никогда в своей жизни не надеялась, наверное.
Ты набираешь домашний телефон Дирка, когда только выходишь из лифта. Ты боишься нажимать на кнопку дверного звонка и просто стоишь, глядя на цифры на двери, слушая гудки.
Ты слышишь, как кто-то идёт по квартире, и у тебя слабеют руки. Ты прижимаешь к груди телефон, а на экране уже светится: нет ответа.
Ты стараешься улыбнуться, видя его в дверях.
– Привет, – сначала ты думаешь, что это Дирк, но быстро замечаешь различия. Он гораздо более бледный, у него сильно покрасневшие веки, у него тоньше руки, у Дирка нет такой красной футболки и… И Дирк никогда не смотрит на тебя так. Так он смотрит только на Джейка.
– Я скучал, – повторяет он, и его плечи слегка расслабляются. Вот голоса у них совершенно одинаковые. Ты бы ни за что не различила. Ты и не различала никогда.
– Почему? – наверное, ничего глупее ты бы не смогла сказать, даже если бы захотела, но больше ничего не приходит в голову.
– Не по чему, а по кому, – ты не понимаешь, правда ли он не понял или просто сделал вид.
Он пропускает тебя внутрь, и ты зачем-то отдаёшь ему вино.

Вы разговариваете до самого утра, пьёте вино твоей матери, украдкой разглядываете друг друга. Тебе немного странно это, но до рассвета ты успеваешь привыкнуть. Ты сидишь на кровати Хэла в комнате Хэла, в которую никогда раньше не заходила. Здесь нет всяких механических деталек, как в комнате Дирка, который мастерит роботов для школьного кружка, зато монитор на столе раза в два больше. Почему-то ты замечаешь только это.
Хэл ужасно сильно краснеет, когда рассказывает тебе, как стал брать трубку по ночам – года два или три назад, когда впервые Дирк не проснулся, не услышал. Как стал делать это всё время и ждать звонков. Он краснеет, но если бы ты не видела это сама, ты бы ни за что не поверила в то, что он умеет это делать вообще. Как и Дирк. Стальные Страйдеры – породу не пропьёшь, даже если пьёшь вино из коллекции старшей Лалонд.
Хэл рассказывает, как никогда не хотел говорить с вами всеми вживую, потому что… потому что он не Дирк, и… И у него нет толковых объяснений и аргументов, считаешь ты. Он такой же упрямый, как его брат-близнец, и такой же кретин, и тебе так сильно хочется обнять его.
У него агорафобия и целый вагон комплексов. Ты понимаешь, что таких же, как у Дирка, только они выражены ярче.
Он не выходит из дома и обычно не стремится разговаривать с людьми вслух, как сейчас с тобой, например.
Ещё у него такие же как у Дирка очки, но они лежат на тумбочке всё время, что вы говорите.
Тебе хочется говорить о нём, и тебе хочется о нём слушать, но он всё время просит говорить тебя, потому что так привычнее, или сбивается на то, что привычно тебе – говорит, какая ты чудесная. И как он наблюдал в окно, когда ты приходила в гости.
– Это криппово, эй, – ты ёжишься, но всё равно улыбаешься, и он снова краснеет, хотя в лице не меняется ни капли.
Он задёргивает плотные шторы, когда солнце уже высоко, и оставляет гореть красноватый ночник на тумбочке. Ты совершенно согласна с таким раскладом. Тебе хочется немножко продлить эту ночь, хотя от недосыпа и вина у тебя слегка кружится голова.
Совсем скоро ты засыпаешь на его кровати. Ты не знаешь, приснилось ли тебе, что он обнимал тебя за плечи, прижимая к своей груди.
Ты одна, когда просыпаешься. В гостиной тебя встречают оба Страйдера. Кажется, ты должна чувствовать неловкость, но тебе странным образом гораздо легче. Ты улыбаешься Дирку и думаешь, что из его позы, из его «Утречка, Ролал» исчезло какое-то едва уловимое напряжение, которого ты раньше не замечала.
Хэл обещает познакомиться с Джейн и Джейком тоже. Не сразу, позже, но обещает сделать это.
Он провожает тебя до самого лифта, хотя и видно, что ему не очень-то нравится выходить за пределы квартиры.
Ты целуешь его в щеку. Он говорит, что будет ждать звонка ночью.
И ты не выдерживаешь, целуешь его ещё раз, в губы, потому что тебе так ужасно сильно хочется сделать это, хотя ты и почти уверена, что напугаешь его.
Он вздрагивает и закрывает глаза, и осторожно сжимает твои плечи, отвечая.
Сегодня ты узнала много нового о Хэле. Например, что он совсем не умеет целоваться.

---

Если вдруг кто-то ещё не видел - то очень, очень советую всем Superjail!. Мультик совершенно прекрасен, Уорден совершенно прекрасен, и я не знаю вообще, кто там не прекрасен. Психоделика, сюр, насилие, шизофрения в разных фазах, кислотные трипы - всё вместе во вкуснейшем коктейле порциями по 11 минут.
Я всё ещё хочу Уордена, детей от Уордена, хотя нет, лучше просто много Уорденов.

А ещё я решил, что научусь крутить собачек из шариков и буду крутить их из презервативов, потому что господи, как это в моём духе!

@темы: ах, hier darf man rauchen

---

Фандом: Vampire: The Masquerade
Название: О длинном языке и английских пулях
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Ив (Равнос), Мартин (Равнос)
Рейтинг: R за лексику и перестрелку
Жанр: мистика, стёб, насилие
От автора: внимание, текст написан от первого лица в настоящем времени.
В общем, есть у меня персонаж, который Равнос, появление которого где угодно должно генерировать упорос и тотальную несерьёзность. Этот текст - о его становлении вампиром. Надеюсь, у меня хватит терпения написать всё, что с ним задумано.

Меня зовут Ив, я родился в Ирландии и я цыган. Так случилось, что в мае 1923 года, в свои 33 я стал вампиром. Как раз пока работал на ИРА. Производственная травма, так сказать. Чёрт возьми, это было больно, да и ситуация тогда сложилась дерьмовенькая, но это стоит того, чтобы рассказать.

1 686

– Эй, слушай. А какого чёрта у тебя такое девчачье имя, Ив*?
Я смеюсь, и у меня в лёгких булькает кровь.
Вот же ублюдок.

Не знаю уж, чем руководствовались родители, когда выбирали мне имя. Иногда я думаю, что, может быть, па специально меня так назвал, чтобы проверить на крепость. Вроде как чтоб жизнь мёдом не казалась, чтоб рос настоящим мужиком – вопреки имени – и всё такое.
Впрочем, за откровенно девчачье имя меня никогда не дразнили. Но били всё равно постоянно – за длинный язык, за которым и забывали как-то об имени. У каждого цыгана длинный язык, скажете вы, но мой язык был знаменит на весь город. То есть, на весь наш городок на колёсах. Ма украдкой вытирала слёзы умиления и была горда за мой язык, это я точно знаю – видел, когда пробегал мимо нашего домика на колёсах, улепётывая от ребят постарше. Па давал мне подзатыльники и учил, как не попадаться, слёз умиления он не ронял, но мне нравится думать, что он мной тоже гордился. Потом па попался сам. Кажется, ему вменяли убийство какого-то ювелира – или, может, хозяина ломбарда, я не помню точно. Зато я помню, какие у ма остались серёжки – я, помнится, поклялся себе достать ей таких ещё, и ещё других получше.
В этом мне и помог длинный язык, конечно, так что я нашёл в нём и другие плюсы. Только длинным языком как у нас, пэйви**, можно качественно заговаривать людям зубы, особенно англичанам. Они, конечно, кажутся сначала суровыми и серьёзными ребятами, но на деле обуть их – как два пальца обоссать, точно вам говорю. Видите золотые часы у меня на запястье? Они, конечно, только что разбились, да и вообще их залило моей же кровью, но всё равно такая цаца не одну штуку стоить должна была. Один джентльмен из Лондона очень любезно подарил их мне, знаете ли.
Но больше всего длинный язык любят девчонки. Ещё ни одной не видел, которая жаловалась бы. Когда я только ушёл из нашего табора, в первом же городе ко мне каждый вечер приходили новые девчонки заценить язык – а наутро рассказывали подружкам, и те приходили тоже. Впрочем, пришлось быстро сваливать оттуда, когда я обчистил всех этих цыпочек, собрав достаточно адресов.
А потом я встретил этого вот красавца, который нависает надо мной с любопытной рожей.
Эй, брат, у меня дырка в животе, кровь из которой запачкала мой любимый пиджак, а ты спрашиваешь, откуда у меня такое охуенное имечко?
В общем, этот отчаянный ублюдок предложил мне работёнку как-то. Пыльновата, грязновата, но чего ещё может ждать цыган? Я грязи никогда не боялся. Знаете ли, не то чтобы она сильно ко мне липла.
Мартин вот действительно отчаянный. Говорят, что никого нет, кто дольше занимался бы делами ИРА***, хотя видели мы мужиков и куда старше него. Просто как-то так всегда получается: если где-то ирландцам, жаждущим свободы, нужна помощь – он оказывается там и приносит свежие, ещё в крови печёнки англичан в зубах.
В общем, Мартин рассказал, где можно доставать оружие, а я придумал, как это делать. После того, как в двадцать первом ребята прогнулись под англичан****, стало тяжелее, но мне было бы стыдно, если бы не удалось выкрутиться. К тому же, ИРА неплохо платит мне через Мартина, уж не знаю, откуда эти деньги, но вот уж это мне никогда не было интересно. Так что я молчу об этом, как Мартин молчит о том, что деньги мне куда важнее дел ИРА.
Может, стоило бы спросить его о деньгах в ответ на его вопрос сейчас, а? Не очень-то мне повезло: вот только что мы с ним стояли у дверей склада и разгружали повозки с патронами, а вот уже у меня в кишках сидит английская пуля. А у Мартина, чтоб его, рожа такая, будто он фиолетовую жабу поймал и разглядывает. Вот же говнюк.
Я снова смеюсь и выплёвываю кровь. Мне слышны выстрелы, но нас они не достают – Мартин оттащил меня за бочки. Некоторые из них продырявили так же, как и меня, и я просто-таки ощущаю с ними родство, глядя, как отличный золотистый виски вытекает прямо на деревянные доски, которыми выложен пол склада. Может, если бы я прожил чуть дольше, я бы выпил чуть больше, и из меня тоже лился бы виски, а не кровища, которую потом чёрта с два отстираешь. Ма точно была бы охрененно недовольна таким раскладом.
– Слушай, Ив, – я его слышу, но Мартин расплывается у меня в глазах. Ну и пошёл он к чертям, какая мне теперь разница? Было весело, но я знал, что когда-нибудь сдохну. В общем-то, не самый плохой вариант для цыгана.
– Поди в зад, Мартин, – отвечаю я ему и булькаю кровью и смехом.
Да уж, умирать блядски больно, это я теперь точно знаю. Вот что я вам скажу: обязательно научите своих детишек, что умирать больно, так что пусть не подставляют свои задницы под чужие пули, так-то.
– Было весело, – я улыбаюсь, готовясь умирать. То есть, я уже умираю, конечно, так что – готовясь умереть окончательно.
Мартин, сучий потрох, бьёт меня по щеке, привлекая к себе внимание. Да я вижу тебя, брат, вижу, ты же держишь меня за ворот рубахи, потряхивая. Хочешь, чтобы меня стошнило? Не выйдет, всё, что могло, уже вылилось из дырки прямо в животе, я думаю.
– Слушай, Ив, – повторяет он. Ну, что ж, так и быть, я сфокусирую на тебе взгляд, дружище, раз уж пока что могу это сделать. – Хочешь жить?
Я пытаюсь засмеяться снова, но на этот раз у меня уже не получается, но я надеюсь, что этот кретин всё понял по моему безусловно ужасно красноречивому и выразительному взгляду.
Суровый мужик этот Мартин. Это вам не я, вы вообще видели, чтобы я не улыбался? Люди любят, когда им улыбаются, а у меня постоянно находятся поводы. А у Мартина всё как-то наоборот. Суровый он, толковый такой дядька, хотя и дурит людей напропалую, не понимаю, как так вышло, что мы подружились. Мартин, говнюк эдакий, – сущий кремень, так что я удивлён теперь, когда вижу, как он нервно облизывает губы.
Эй, стоп. В Мартина ведь тоже стреляли. И попали же, сучьи дети! Почему ж ему не так хреново, как мне теперь? Что-то справедливостью тут и не попахивает.
– Ладно, будем считать, что жить ты хочешь, – Мартин негромко вздыхает. Ха, ещё бы я не хотел! – Ты хороший парень, Ив, – говорит он, и я кривляюсь, пытаясь усмехнуться. Не очень-то это легко, когда ты подыхаешь, и чувствуешь себя комком чистейшей боли без примесей. – Хотя и засранец порядочный, и дерьма в тебе достаточно.
Я снова усмехаюсь, уже мысленно – мне надоело кривляться.
– Было весело, Мартин, – повторяю я и закрываю глаза, готовясь подохнуть уж совсем. Правда было весело. Мне всё ещё охренительно больно, но теперь в голове совершенно темно, и мне от этого как-то полегчало. Видимо, это и есть смерть. Тогда какого чёрта я всё ещё думаю со скоростью той же, что англичане расстреливают наш склад и ребят?
И тут что-то… произошло.
Святая Дева Мария, что ж это за хрень такая? Мне выстрелили ещё и в шею? Где-то у основания шеи в меня что-то впилось, хотя… хотя из тела стали быстро пропадать все ощущения, а потом вернулась боль, а потом я понял, что из меня больше не течёт никакая кровь, а потом…
Ну, видать это – смерть, я действительно сдох уже наконец, и, может, и поделом. По крайней мере, так многие бы сказали, пожалуй. Хотя ма расстроится, когда узнает. И та цыпочка, которая официанткой в моей любимой забегаловке, пожалуй, тоже. Если бы мой контрабас мог расстраиваться ещё и в эмоциональном смысле, он бы тоже меня оплакивал, зуб даю. Он куда надежнее официантки.
– …ну! – это Мартин кричит и трясёт меня за плечо, и я пытаюсь отмахнуться. Если ты, идиот, тоже сдох, не трогай меня, это не помогает.
– Мартин, отвали, мне и без тебя всё ещё хреново! Ты видишь, я уже сдох, так какого бы дьявола трясти меня дальше? – выдаю я. Приходится сначала облизнуть губы – на них кровь, ну, естественно, что же ещё. Интересно, только ли моя? Наверняка ведь нет.
Так вот, мне действительно ужасно хреново, правда, это другое хреново теперь, и я не могу понять, какое именно. И мне что, полегчало от крови? Кажется, мне просто ужасно хочется пить.
Я открываю глаза и оглядываюсь. Ну, что ж, я всё же не умер, судя по всему, или же ад очень похож на реальность, из которой я собирался свалить. Дерьмовый же тогда это ад, ни хрена эти черти не хотят работать, вот что я вам скажу.
Впрочем, судя по сосредоточенной роже Мартина, я всё же жив. Хотя ощущаю я совершенно другое.
Мартин тычет мне что-то в лицо, и я понимаю, что это рука, на которой задран рукав униформы – англичанин.
Это больше похоже на инстинкт, как будто так же естественно, как поссать, и я вгрызаюсь в руку. Святая Дева Мария, да я же кровь пью, английскую. У меня получается хохотнуть – ну надо же, не зря, значит, они нас паразитами называют, а?
Я пытаюсь озвучить это Мартину, но пока язык меня не слушается – вот это страшновато. Язык мне и на хлеб зарабатывает, и жизнь веселее делает, вообще-то.
Судорожно вытираю губы рукавом. Чёрт возьми, вот кто тут точно сдох – так это мой любимый пиджак.
– Очухался? – Мартин снова хватает меня за плечо и старается заглянуть в глаза. Только сейчас я понимаю, что он весь в крови, его рубаха продырявлена в нескольких местах, а вокруг никто больше не стреляет. И, кажется, никто больше не выжил. – Теперь валим отсюда, – и он помогает мне встать, и почти тащит на себе к выходу.
– Мартин, говнюк, ты что со мной сделал? – выдыхаю я, радуясь, что язык снова ворочается, и улыбаюсь.
– Ив, придурок, да я уже жалею, что сделал это – ты совсем не умеешь шевелить извилинами.
– Послушай, брат, я только что сдох… ну, или чуть не сдох, дай моей черепушке отдохнуть немного!
– Сдох, – подтверждает Мартин, сваливая меня на сидение служебной машины англичан. Я чувствую себя мешком с картошкой, но уж лучше быть мешком с ней, чем мешком с пулями.
– Тогда в чём дело, Мартин?
Он закатывает глаза, и я понимаю, что никогда раньше не видел, чтобы он так выразительно задействовал мимику лица. Он же у нас суровый борец за свободу, так что что бы ни делал – лицо у него серьёзное. Он с таким лицом и дерётся, и людей от души дурит, и, наверное, трахается тоже.
– Ты полный кретин, Ив. И ещё вампир теперь. Чтоб тебя черти драли, нахера я сделал вампиром кретина?
Я смеюсь, перекатываясь с бока на спину, и смотрю на разводы крови на собственных руках.
Что ж, было весело жить, Ив. Теперь по-не-живём.


* – Éabha (Эва), она же Еve (Ив) - действительно женское имя.
** – Пэйви себя называют ирландские путешественники, они же цыгане. ru.wikipedia.org/wiki/Ирландские_путешественник...
*** – Ирландская Республиканская Армия. ru.wikipedia.org/wiki/Ирландская_республиканска...
**** – Англо-Ирландский договор был подписан в Лондоне 6 декабря 1921 года. ru.wikipedia.org/wiki/Англо-ирландский_договор

@темы: hier darf man rauchen, чсв

---

Фандом: Хеталия, Светлячок
Название: Наша миссис Хансен
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Дания, Бельгия, Пруссия, Норвегия, мельком Финляндия, Америка, Швеция, Германия, Нидерланды
Рейтинг: PG-13 примерно
Жанр: фантастика и эээ... детектив слегка?
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: ага, да, я не нашёл ничего лучше, кроме как переложить на хету серию светлячка "Наша миссис рейнольдс".
Йоонст., с праздником тебя и извини, что поздно так х) Не мог до интернетов нормально добраться. Желаю тебе написать много отличных книг, найти идеальную работу и свой собственный угол)

2 192

– Ты… что?! Кто?!
– Я вам не нравлюсь, – девушка вся будто сжалась, опустила голову, как будто хотела стать меньше, а лучше и вовсе исчезнуть. Провалиться сквозь пол грузового отсека «Серенити». – Тогда вам нужно убить меня. Если жена не угодила мужу и он прогнал её – это позор на всю жизнь, никто больше не возьмёт меня. Мне нельзя возвращаться на планету.
– Нет! Ты… ты очень красивая и… и… но я не… – Хенрик сделал несколько широких, но совершенно неопределённых жестов, наконец запустил пальцы в волосы, шумно выдохнув. Его глаза были такими круглыми, что казалось, будто он спал на стаканах.
– Мои поздравления, капитан, – Андерс Нильсен, старший помощник и боевой товарищ капитана Хансена, стоял на ступеньках, не спеша спускаться. Он по привычке скрестил руки на груди, а обычно неподвижное лицо выражало достаточную степень насмешки, чтобы капитан взорвался и рыкнул.
– Просто ни слова! Ни слова, мать твою!
– Одно слово, можно? Только одно, – Андерс изогнул бровь. – Горько.
Хенрик взвыл, а девушка перед ним съежилась ещё больше, отступив на несколько шагов.
– Эй, нельзя так! – механик Тино, в отличие от Нильсена, сбежал по лестнице быстро и мягко обнял девушку за плечи. Та вздрогнула, светлые локоны покачнулись, но вырываться она не стала. Впрочем, Тино так ласково улыбался, что вряд ли кому-либо вообще захотелось бы вырываться из его рук.
– Я не мог на тебе жениться, я даже не знаю, как тебя зовут! – Хенрик отчаянно развёл руками и сложил брови домиком. Вставший рядом Гилберт выразительно посмотрел на капитана, на пальцах показал, сколько они вчера выпили, в литрах, и Хансен тут же залепил лицо ладонями и посмотрел на свою команду сквозь пальцы.
Людвиг поправил колоратку и молча подсунул ему открытую книжицу. На страницах простым языком деревенских работников был описан обряд заключения брака – сначала невеста предлагала жениху венок, он пил из её рук, увлекал в танец…
– Горько! – Тино жизнерадостно улыбался. Его «горько» было гораздо более искренним, чем у Нильсена.
От этого Хенрику стало совсем тошно.

– В общем, так, команда. Это…
– Мишель, – девушка говорила тихо и смотрела в пол, теребя собственные пальцы.
– Мишель, – капитан развернулся обратно к столу, за которым сидели все остальные, и сделал жест конферансье, представляющего звезду шоу. – И она…
– Твоя жена, – Андерс рассматривал свои ногти с совершенно невозмутимым видом – как и всегда. Бервальд, поднёсший было к губам чашку, едва не поперхнулся.
– Наша гостья, – Хенрик скрипнул зубами. – Гостья, доктор, понял? – он зыркнул на Бервальда, но тот и так не собирался никак комментировать ситуацию.
А вот Альфред ещё как собирался. Сначала у него надулись щеки, он весь затрясся, и только потом разразился смехом, громко хлопнув по столу.
Хансен сжал и разжал кулаки и воздел руки к потолку, как будто враз уверовал и теперь просит прощады. Людвиг едва заметно подзакатил глаза.
Гилберт попытался дать хохочущему пилоту подзатыльника – мол, уважай капитана, – но едва занёс руку для этого, как сам заразился смехом и согнулся пополам, чуть не стукнувшись лбом о столешницу.
Краем глаза Хенрик заметил, что даже у Андерса дрогнул уголок губ.
Это уже ни в какие рамки не лезло. Хансен был готов перестрелять собственную команду, начиная механиком с его милой кроткой улыбкой, и заканчивая неприлично гогочущей красноглазой боевой единицей.
– Альфред! Проложи новый маршрут к ближайшей планете, мы высадим Мишель там и… найдём ей какую-нибудь работу, – рявкнул капитан. Девушка рядом с ним снова вздрогнула.
– Воу-воу, шеф, полегче! – пилот встал из-за обеденного стола, заодно служившего и совещательным, и спиной направился к выходу под тяжелым взглядом Хенрика. Напоследок он поиграл бровями и показал капитану средний палец. О, нет, безымянный. Ой, лучше бы уж средний.
– Слышь, кэп, если тебя так не устраивает быть женатым, может, на ней лучше женюсь я? Тебе она всё равно не надо, – Гилберт подпирал щеку рукой и нахально ухмылялся, подмигивая Мишель.
– Она не вещь, – Хенрик пожалел, что не может дотянуться и дать Байльшмидту оплеуху прямо сейчас. – И мы… просто найдём ей работу на ближайшей планете, – он выдохнул и попытался говорить спокойнее. – Так?
Мишель кивнула. Выглядела она далеко не такой уж довольной этим решением.
– Святой отец, покажи ей свободную каюту, – капитан кивнул Людвигу и выдохнул почти облегчённо.
Мишель глубоко вдохнула и закусила губу, стараясь не заплакать.

– Ты придурок, Хансен, – Гилберт закинул ноги на стол и лениво покачивался на стуле, глядя в чашку так пристально, будто на дне было написано, что его ждёт в будущем. Может, так и было. Когда пьёшь, сколько пьёт Байльшмидт – на очередном дне и есть твоё ближайшее будущее – с больной головой, бунтующим желудком и общим непрезентабельным видом. – Баба что надо. Ты пробовал бадягу, которую она сварила? Я такое только у бабули пробовал. А сиськи? Сиськи ты видел? Ты вообще на что смотрел, раз не затолкал её к себе в каюту сразу? Она ж твоя жена! Тебе можно, и вообще ты должен – первая брачная ночь и вся шняга…
Хенрик задумчиво постучал краем своей чашки по зубам. Сиськи – это то, о чём он как раз очень, очень сильно старался не думать последние несколько часов. Поэтому он подумал о том, почему до сих пор позволяет Гилберту держать ноги на столе, и о том, что сравнение с бабулей – это уже серьёзный аргумент. Про бабулю Байльшмидт на корабле ходили невероятные слухи. В конце концов, какой женщиной надо быть, чтобы вырастить такого сумасшедшего, жадного до денег и крови, наглого и просто обаятельного белобрысого говнюка? Наверняка невероятной.
– …к тому же, сколько у тебя уже бабы не было? Ну вот сколько? – капитан отвлёкся от своих размышлений о родственниках Байльшмидта и прицельно запустил ему в лоб обёртку от недавно съеденного протеинового бруска – его сегодняшнего ужина.
– Не твоё дело, – вяло огрызнулся Хансен. – Она мне не жена, Гил. И она не виновата, что старейшине с той задрипанной планетки больше нечем было с нами расплатиться, кроме как девчонкой.
– С сиськами, – поправил Гилберт таким тоном, что кому угодно стало бы ясно: ему прямо-таки обидно, что этот важный фактор упущен из виду.
– Девчонкой с сиськами, – Хенрик вздохнул и прицыкнул. Не думать о си… Мишель получалось всё хуже.
У неё каре, и сзади на шее виден пушок тонких волос. Наверное, у неё вообще очень мягкая шевелюра…
Хансен мотнул головой и поднялся из-за стола.
– Если допьёшь всё это пойло до конца – утром откручу твою гудящую голову, – вместо «спокойной ночи» напутствовал он Байльшмидта. Тот отсалютовал ему двумя пальцами, широко усмехаясь.

– Кажется, я всё же допился до чёртиков, – Гилберт всё ещё сидел в общей столовой-кухне-совещательном зале. Не очень-то ему хотелось спать, раз ещё была в наличии выпивка.
Но ему пришлось прислониться спиной к стене, когда он встал, чтобы достать ещё одну бутылку. В дверном проёме, кутаясь в простыню, стояла Мишель.
– Я… я не хотела испугать тебя. Просто… Капитан не хочет меня, ты сам слышал, что он говорит, а ты, – она подняла большие зелёные глаза, наполненные обожанием. Байльшмидт тяжело сглотнул и сразу хмыкнул, чтобы скрыть это, – ты кажешься человеком надёжным и порядочным. Настоящим мужчиной. Таким должен быть мой муж.
Мишель медленно спустилась по ступенькам, впустив простыню из рук.
Гилберт не стал дожидаться, пока она томно и медленно подойдёт к нему.
– Разумеется, детка, именно таким! Я лучше всех покажу тебе, что такое первая брачная ночь, – он резко подхватил девушку на руки, заставив обхватить себя ногами, и впился в её губы.
И тут же заморгал, чувствуя, как в голове всё плывёт. Поплыло и лицо Мишель перед глазами.
– Или нет, – Гилберт икнул и свалился на пол, ударившись затылком о ножку стула.
Мишель поднялась с пола и потёрла колени, недовольно шипя.
– Или нет, – фыркнула она, задорно улыбнулась валяющемуся без сознания Байльшмидту и, снова закутавшись в простыню, вышла из столовой.

Хенрик вскрикнул, резко садясь в кровати, и тут же быстро заморгал, чтобы разглядеть хоть что-нибудь перед собой.
– Простите, простите… – Мишель вся сжалась, так и оставшись стоять у лестницы наверх, к выходу из каюты капитана.
– О, это ты, – Хенрик подуспокоился, но тут же насторожился снова и заметно напрягся. Любой здоровый мужчина, у которого секса не было уже парочку земных лет, напряжётся, если перед ним будет стоять, демонстрируя светлую макушку опущенной головы, молодая привлекательная женщина – или девушка? – в одной простыне.
Хансен встал с постели и сделал несколько шагов.
– Ты заблудилась? Святой отец не показал тебе твою каюту?
– Я… – Мишель подняла на капитана огромный влажные глаза, и тот понял, что это конец. Ему, его самообладанию и остаткам его порядочности, сколько их там может быть у бывшего повстанца и настоящего контрабандиста с парой сотен чужих смертей за плечами.
– Ты?.. – Хенрик постарался ничем не выдать своё… да к чертям, всё равно очевидное волнение. Да. Волнение.
– Я правда могу быть хорошей женой. Вы так резко отвергли меня, даже не узнав толком, даже не узнав моего имени сначала…
– Ну, я на тебе женился тоже его не зная, – резонно заметил Хансен, задумчиво почесав щеку.
Мишель, кажется, не обратила на его попытку пошутить никакого внимания, и плавно приблизилась.
– Я боюсь оставаться на чужой планете совсем одна. Я не переживу этого, – она проникновенно заглянула капитану в глаза, и тот едва не застонал. – И возвращаться мне тоже нельзя. Если бы только… если бы только вы проявили снисходительность и позволили мне показать себя с лучшей стороны… – Мишель прижала ласковые ладони к голой груди Хенрика, и простыня соскользнула на пол каюты.
– Ага, – Хансен сглотнул, и мягкие девичьи губы коснулись его – робко и нежно, и он облизнул свои и её губы. – Ага, – он тут же резко дёрнул головой в сторону и быстро заморгал.
– Ага, – Мишель улыбнулась и развела руками, подняв плечи, когда капитан свалился на пол вслед за простыней.

– Груз в порядке? – коммуникатор рябил, голос было слышно плоховато.
– В полном, я утром ещё сидела прямо рядом с ним. Вот уж не думала, что на той задрипанной планетке может найтись настоящая живая конопля! Там целй ящик, Мартен, представляешь?
– Я в курсе. Мы состыкуемся через полтора часа. Приблезительно, – Мартен говорил отрывисто, спокойно. По-деловому. – Проблем не будет?
– Бойцов тут, в общем, было всего двое, – Мишель расселась в кресле пилота и закинула ноги на приборную панель. Она уже проложила новый маршрут и поставила блок. Небольшой экран коммуникатора теперь показывал какие-то невнятные бело-серые клубы – брат Мишель курил трубку. – Остальные мне ничем не помешают, – она зевнула.
– Верю, – донеслось из коммуникатора.
– Зря, – Мишель вскочила на ноги и обернулась. Она успела одеться, а теперь даже пожалела об этом.
– Ты… послушай, ты, конечно, сейчас подумаешь про меня всякое… – она виновато и кротко заулыбалась. Коммуникатор пошёл рябью и отключился.
– Я уже подумал, – Андерс пожал плечами, глядя на Мишель совершенно безразлично и холодно. Он так же скрестил руки, как и утром, когда Мишель только появилась на борту «Серенити». Она даже подумала на секунду, что он так застыл давным-давно и не может изменить позу. И выражение лица – немного скептичное, немного надменное, немного скучающее, но в общем и целом бесстрастное, да и сам он не был приметным. Невысокий, щуплый на первый взгляд – Андерс Нильсен больше походил на зазнавшегося студента, чем на солдата и помощника капитана космического корабля.
– Слушай, я ничего плохого не хотела, это просто… – Мишель положила руки Андерсу на плечи и проникновенно заглянула в глаза.
– Конечно, просто, – Нильсен негромко фыркнул и резко схватил Мишель за горло. У той от неожиданности вышибло дух и чуть подкосились ноги. Девушка стала цепляться за напряженное запястье Андерса, глядя на него со страхом и злостью.
Нильсен мазнул пальцем по её дрожащим губам и чуть сильнее сжал цепкие длинные пальцы на шее Мишель, когда она стала царапать его руку.
– Ядовитая помада, – он слегка подзакатил глаза.– Только с такими непрошибаемыми кретинами, как Хансен и Байльшмидт это и могло пройти, – Андерс подумал секунду. – Ну, ещё с Джонсом, – он задумался, как будто забыл, что ещё хотел сказать. – А, да. Они оба сейчас в лазарете у Оксеншерны, и мы все по настоянию отца Людвига молимся, чтобы в этой помаде было снотворное, ну, или наркотик на крайний случай, а не яд. Тебе тоже не помешало бы помолиться, от этого всё же зависит и твоя жизнь.
Мишель уже ненавидела его.
У Андерса было такое лицо, будто он сейчас зевнёт от скуки и безразличия.

Мартен угрюмо пыхал трубкой, стоя внизу, у открытого грузового отсека «Серенити».
– Уж извини, что не попросил у тебя её руки, – Хенрик шёл уверенно, не шатался, хотя видел перед собой ещё не очень чётко. О чём и сообщил Мартену, который решил не здороваться и всё ещё молчал. – Могу и промазать, стреляя тебе в коленную чашечку, и попасть в голову.
Очередной клуб дыма вышел больше остальных – Мартен фыркнул.
Они стояли друг напротив друга, и Хенрик держал за локоть Мишель, руки которой были связаны за спиной, а рот заклеен.
Мартен взял сестру за второй локоть, но Хансен не отпустил и протянул руку.
– Это всё, что есть, – ровно и спокойно произнёс Мартен, вложив в руку капитана мешочек с семенами. Хенрик тут же прикинул, что будет стоить больше: конопля, что у них в ящике, или эти семена. По всему выходило, что продавать их нужно будет разным людям. Одни увидят выгоду в выращивании, а другим, как самому Хансену, семена ни к чему – у него всё равно нет и клочка земли даже на перефирийной отдалённой планете.
С другой стороны, ему ещё предстояло найти хоть кого-то, кому можно будет доверять достаточно, чтобы всё это спихнуть… Из-за рисковости товара цена могла значительно упасть.
– Ну? – от размышлений и подсчёта кредитов Хенрика отвлёк голос Мартена и запах дыма. Синтетического, конечно. В трубке горел синтетический порошок. Натуральный табак, натуральная трава – слишком дорого.
Капитан отпустил локоть Мишель и театрально раскланялся, довольно скалясь.
Мартен молча развернулся к выходу и повёл за собой Мишель. Та обернулась один раз и со вселенской обидой посмотрела на капитана и его помощника. Андерс снова сложил руки на груди.
– А я думал, будет красивая официальная церемония бракосочетания, – разочарованно протянул Тино.
– Будут тебе запцацки к двигателю, – хмыкнул Хансен, бросив ему мешочек.
– Тоже неплохо, – механик тут же заулыбался.

@темы: hier darf man rauchen, чсв

---

i made a thing

Cкачать Beggar's Blues бесплатно на pleer.com

The city council, in cooperation with government agents from a vague, yet menacing, agency, is asking all citizens to stop by the Night Vale Elementary School gymnasium tonight at seven for a brief questionnaire about mysterious sights that definitely no one saw, and strange thoughts that in no way occurred to anyone, because all of are normal, and to be otherwise would make us outcasts from our own community. Remember: if you see something, say nothing, and drink to forget.
WtNV, ep.2

@темы: hier darf man rauchen, Papa ist zurueck, чсв

---

Фандом: ээмм... Мелвин, как называть твой мир? х)
Название: Настоящая жизнь.
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Док (Целитель), Чжон Тхан (Полиморф).
Рейтинг: R, около того - за обожжённое мясо.
Жанр: фэнтези, психология, драма (??? я всегда сосу в определении жанров)
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: Мелвин создала прекрасный мир, о котором можно почитать вот тут в её дневнике, первый пост по тегу даёт информацию. Мел, иди допиши! х) В этот мир я уже успел впихнуть своих персонажей, спасибо, что не побили, паразитирую

1 013

Док беззастенчиво разглядывал неподвижное, бесстрастное лицо девушки, пока та лежала перед ним с закрытыми глазами. Он был уверен, что она чувствует его взгляд и знает, что он смотрит, но она никогда не возражала, а ему никогда не было стыдно.
Целитель задумчиво перевёл ладони от щиколоток к голеням. Ниже, где он уже закончил работать, была чистая гладкая кожа. Под его руками медленно затягивались ожоги и исчезали шрамы. Выше, примерно до середины бёдер ноги девушки были больше похожи на плохо прожаренные шашлыки. Ну, очень плохо. Док ещё мог уловить запах горелого мяса.
Захотелось закурить.
Он снова перевёл взгляд на её лицо: тонкие губы, маленький рот, чуть вздёрнутый носик, раскосые глаза – Чжон Тхан вряд ли сильно отличалась от любой другой кореянки. И как по любой другой кореянке, по ней было сложно определить, сколько ей лет. Она всегда выглядела максимум на двадцать два, сколько Док её знал. Но он знал и то, что она едва ли моложе него. На самом деле, ей сейчас должно было быть тридцать пять или около того. Жизнь человека – в его теле, и когда ты латаешь его – волей-неволей узнаёшь, сколько оно уже прожило и как оно жило эти годы.
Он, пожалуй, мог бы поздравлять Тхан с Днём рождения и Новым Годом, и с какими-нибудь корейскими праздниками, которые она отмечала, может быть, они могли бы дружить уже лет пять как. Но Тхан почти никогда не разговаривала, а Док не настаивал. Он как никто другой умел ценить молчание, хотя и любил иногда перекинуться с клиентами парой слов на отвлечённые темы. Максимально отвлечённые. Или же говорил только по делу – как с Тхан.
Когда у тебя есть дар и когда ты умеешь его использовать – будь готов к тому, что кто-то другой будет использовать его за тебя, просто с твоей помощью. Док в своё время оказался к этому не готов и сбежал от собратьев, смачно плюнув на все «долги перед общиной» и прочую чухню. Он должен только тем, у кого занимал денег. А денег Док не занимал никогда.
Задумавшись, Целитель чуть не опустил ладони прямо на ожоги Чжон, но вовремя задержал их. Вообще-то ничего страшного не стало бы, если бы он положил руки, но для Тхан приятного в этом ничего не было бы.
Док сделал маленький шаг в сторону, и его ладони зависли над коленями.
Когда Тхан пришла, ему пришлось разрезать на ней брюки, чтобы не отдирать ткань вместе с кожей. Брюки были чистыми, плотными – явно обожгли девушку не в них. Значит, ей зачем-то понадобилось натягивать штаны на обожжённые ноги и так щеголять чёрт знает сколько ещё.
Док обратил внимание на то, что кожа Тхан постепенно темнеет. Она только сейчас до конца возвращалась в «своё» тело, то есть, в полностью своё. Значит, обожгли ей ноги на задании. Значит, задание было связано с огненными элементалями. Ну, или со съехавшим с катушек огненным элементалистом – эти ребята любили погулять на широкую ногу.
Целитель склонил голову набок, задумавшись снова. Он знал, что пять лет назад Тхан вернулась со Стихийного Плана – тогда она и стала приходить к нему. К нему – потому что бралась за те контракты, которые «свои» не одобрили бы. Быть Полиморфом удобно точно так же, как быть Целителем – никогда не останешься без работы и денег.
Тхан была Полиморфом талантливым. По крайней мере, иных на Стихийный План шпионить не отправляли. А ещё она была сильной личностью. Вернувшись, она сохранила свои жихнь, разум и, собственно, эту самую личность. Не то чтобы Док много знал о службе Полиморфов на чужом Плане, но он знал не так уж много тех, кто остался… адекватным в полной мере после него.
Пока она бралась за полулегальные контракты – залечивать раны она ходила к нему. Около года назад она вернулась к контрактам официальным, можно сказать, к службе, и Док не понимал, почему Тхан продолжала ходить к нему, а не пользовалась услугами… официальных, «лицензированных» Целителей. Которые не сбегали от своих собратьев.
Иногда Док думал, какой была Тхан до того, как попала туда. Такой же холодной, бесстрастной и стальной? Как жидкий металл, как ртуть – перетекающей из формы в форму, но остающейся равнодушной и спокойной? Или нет?
Насколько нужно быть спокойным человеком, чтобы носить брюки плотной ткани на полупрожаренных ногах?
– Что-то всё же растопило вас, пани Чжон? – Целитель улыбнулся – скорее сам себе. Он говорил тихо, как если бы Тхан и вовсе спала и не отвечала. Впрочем, она не ответила и так. – Иногда я удивляюсь вашему бесстрастию, – зачем-то продолжил Док. – Ваше имя ведь переводится как «яркая», если я не ошибаюсь.
– Что вы знаете о яркости, Док? О настоящей яркой жизни? – он даже удивлённо вскинул брови. Не ожидал ответа.
Через пару минут последние шрамы на бёдрах Тхан исчезли, Док хрустнул пальцами и потянулся.
– Я видела настоящую яркость. На Стихийном плане всё так, как мы боимся и во сне представить. Так, как, может быть, пытаемся описать в сказках, снять в кино, нарисовать поверх своих фотографий. Пытаемся и не можем. Мы все здесь стремимся к яркости, – а того, что Полиморф продолжит, он не ожидал ещё больше. Но промолчал, закурил и прислонился к столу, на котором только что лежала Тхан. Сама она села и теперь натягивала штаны – ещё одни, которые принесла с собой. – Мы все бешено желаем сделать мир ярче, сделаться ярче сами. Расцвечиваем его наркотиками и ложью, фотошопом, скандалами, оргиями, неоновыми вывесками, художественной литературой, отбеливанием зубов. Стремимся стать чем-то большим, чем мы есть и чем мы можем быть, стать ярче. Мы хотим стать более настоящими, более живыми, – Тхан замолчала сосредоточенно зашнуровывая ботинки. Волосы завесили её лицо, и Док ужасно пожалел, что не видит его сейчас. – Там всё было так ярко, что каждую секунду я захлёбывалась. Всё было настоящее и я была настоящая. Я захлёбывалась восторгом от мира, восторгом от себя, захлёбывалась в яркости всего, что было вокруг, и самой собой, – когда Тхан подняла голову и упёрлась руками в стол, болтая ногами, её лицо было всё таким же неподвижным.
Док деликатно подал Чжон её сумку. Он ожидал, что она добавит что-то, продолжит говорить, но она благодарно кивнула, отсчитала ему положенную сумму в евро и направилась к выходу.
– Почему вы не остались там? – спросил Целитель негромко, не выдержав.
– Потому что человек не создан для настоящей жизни. Он от неё умирает.
Тхан поправила сумку на плече и вышла. Вслед ей полетела и сразу рассеялась, оседая на пол, струйка табачного дыма.

@темы: Papa ist zurueck, чсв

---

Фандом: Homestuck
Название: Дважды нездоровые отношения.
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Соллукс Каптор, Альхена Флавис, Накула Флавис. Фантролли Альхена и Накула принадлежат Мелвин.
Рейтинг: PG-13 или R, около того
Жанр: AU, мнэээ повседневность, психология? Слегка пре-фемслэш, слегка пре-инцест.
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: Мелвин, ну с наступающим же) Пусть у тебя никогда не заканчиваются идеи, пусть всегда будут силы и желание их воплощать и пусть твоё творчество будет получать признание, а главное - нравиться тебе самой.
P. S. Надеюсь, я не шибко ооснул сестричек х)

820

Соллукс отвлёкся от экрана монитора, чтобы глотнуть… какого-то сладкого газированного дерьма, в общем, что бы это ни было, он нашёл это в холодильнике в бутылке с ободранной этикеткой. Отвлёкся и тут же услышал громкий смех, доносящийся из ванной, и плеск воды. Он мог бы поклясться, что услышал шипение, если бы не этот плеск. Что ж, сам он точно шипел бы.
Стоп, нет.
Сам он ни за что не стал бы заниматься тем-гогподи-что-бы-то-ни-было-чем-сейчас-занимается-Альхена.
Каптор погонял во рту газировку, щиплющую язык, проглотил и, налив себе ещё, вернулся к компьютеру.
Он не очень любил бывать у сестёр Флавис, хотя и чувствовал к ним какие-то… странные чувства, кажется, схожие с бледными, но очень слабые, к тому же смутно похожие на то, что он испытывал к своему люзусу с пяток оборотов назад. В общем, описать он это не мог да и не стремился никогда, и заходил только по необходимости.
Например, когда

yG: соллукс, будь добр, зайди, когда будет время. накула разве что не чихает псионикой.
yG: хм, а может быть уже и чихает.
tA: ii что я могу 2делать?
yG: у меня есть теория, что вдвоём подавить её получится, иначе
yD: я весь дом разнесу! попробуешь сдержать, сол, сол, м, мммм? : DDD
yG: на самом деле я полагаю, что это
yD: что-то вроде простуды, которая так протекает у псиоников!
tA: ага ща2, тапочкii зашнурую.

Соллукс фыркал, но через какое-то время всё равно отправлялся к сёстрам. Отчасти из любопытства, отчасти из-за этих странных смутных чувств.
Или – как теперь – у Флавис ложилась система. Каптор был почти уверен, что если не каждый, то почти каждый раз в этом была виновата Накула. По крайней мере, Альхене не приходило в голову лезть в системные коды, а третьего в улье не проживало. Не люзус же их это делал. Кстати, она вообще жива ещё?..
Соллукс отогнал мысли и задумчиво уставился на код, прикидывая, как бы его обезопасить и заблочить на этот раз.

Накула смеялась собственной шутке, всплёскивая руками и ногами, и вода разбрызгивалась повсюду. Альхена только моргнула, когда капля попала ей на щеку.
– Тебе было обязательно купаться, когда у нас гости? – она не изменилась в лице никак. Неспешно смочила губку в воде и провела ей по плечам и шее сестры.
– Я тебя умоляю, Сол свой! – Накула закатила глаза и плеснула водой прицельно в старшую, снова хохоча.
Альхена фыркнула, продолжая больше гладить кожу Накулы, чем действительно мыть – вымыться та могла и сама, а такое ей больше нравилось. Руки, снова плечи, ключицы, грудь.
– А что, тебе хотелось бы поболтать с ним? – Накула резко развернулась в ванной, положила руки на бортик и устроила на них голову, щурясь и улыбаясь. – Побыть с ним, да? Ну, знаешь… Могла бы просто мне сказать.
Альхена невозмутимо поправила сестре волосы, собранные в высокую гульку, чтобы не намокли, и провела губкой по её спине. Для этого пришлось протянуть руку и привстать на коленях, так что Накула почти уткнулась носом ей в грудь. И хихикнула.
– Откуда у тебя такие предположения? – ровно произнесла Альхена.
Накула только протянула многозначительное «нууу» и пожала плечами, наконец разворачиваясь спиной, чтобы было удобнее.
Вообще-то Альхена знала, откуда. Просто у самой Накулы возникали такие мысли. Не то чтобы сестра оказалась не права насчёт неё самой. Не то чтобы это всё вообще волновало Альхену. Ей было просто… слишком всё равно.
– Ну всё, хватит! – Накула резко встала на ноги и Альхена тоже поднялась с колен, чтобы накинуть на плечи младшей полотенце.
Та выступила из ванной и теперь присела на бортик. Второй раунд – Альхена принялась мягко вытирать воду с её кожи.

– Почему ты всё ещё делаешь это? – Каптор продолжал потягивать газировку из расписного стаканчика – видимо, этот выбирала Накула. Он убрал бутылку в холодильник и прислонился к нему спиной, спрятав свободную руку в карман.
Альхена, стоявшая рядом с ним в кухне, всё ещё вытирала руки. Она плавно пожала плечами.
– Что именно ты имеешь в виду?
Соллукс не знал, что конкретно он подразумевает под «это», но «это» было явно чем-то нездоровым. Что-то нездоровое было в воздухе этого улья вообще.
Каптор поймал смутное ощущение, что «делаешь» нужно было заменить на «терпишь».
Из ванной, мимо дверного проёма, продефилировала совершенно голая Накула. Волосы у неё всё ещё были подколоты вверх, а на шее сзади красиво лежал выбившийся и намокший чёрный завиток.
– Ну… это? – мысленно он всё же поставил «терпишь», и хотя забыл сообщить об этом Альхене, кажется, та всё поняла, когда он кивнул на Накулу, которая как будто специально встала в комнате так, чтобы её было видно из кухни, и стала крутиться перед зеркалом.
– Это – моя сестра, – ответила старшая просто. Каптор покосился на неё и не увидел никакой страстной веры. Просто для неё это было порядком вещей в улье.
Соллукса передёрнуло.
– Я пойду.
– Хорошо.
– Я заблочил некоторые коды, надеюсь, поможет.
– Спасибо.

Каптор сидел перед собственным монитором в собственном улье и задумчиво смотрел на два желтых ника в Троллиане – горчичный, как его собственный, и чуть более бледный.
И поймал себя на том, что никогда не видел, чтобы только один был онлайн. Всегда два.
«Всегда два» – это не могло ему не понравиться.
И всё же Соллукса передёрнуло. Во второй раз.

@темы: hier darf man rauchen, Papa ist zurueck, чсв

---

caliigula2Aquariium только дочитал вкладку про Краба Петровича
Fliss: охуенный, да? х)
Fliss: крабопапу точно звали бы Петрович!
Fliss: вот просто идеально!
caliigula2Aquariium: да, неплохо х)
caliigula2Aquariium: и он смотрел бы хоккей по телику вечерами
Fliss: в майке-биланке посеревшей после кучи стирок! х)
Fliss: охуенно!
Fliss: И был бы вечно какой-то небритый х)
Fliss: истинный Петрович х)
caliigula2Aquariium: ну от кого еще Каркат мог так нахвататься
Fliss: ОХ ЕЩО БЫ

Сабж: news.mail.ru/inworld/belorussia/society/1620308...

@темы: hier darf man rauchen, Papa ist zurueck

---

Иии какая разница, раз реквест есть, открою сейчас.

Майя-Стина и MOYRA_Athropos, это вас вроде как с Новым Годом, с наступающим.
Пусть уж хоть в этом году косяков станет поменьше, а винов побольше, пусть не пригорают яичницы и не парят сесии)

Фандом: Homestuck, Fallen London
Название: без названия
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Соллукс Каптор, Роуз Лалонд, Эридан Ампора.
Рейтинг: R
Жанр: ...какие жанры ФЛ приписывают? Вот они. AU, кроссовер с Fallen London, вестимо!
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: ООС. Конкретный такой ООС, но как-то не очень меня это парит даже х) Алсо кровь тоже есть.

1581

У него трясутся руки. Он не помнит времени, когда они не тряслись.

Нет, помнит, точно помнит. Он смотрит на свои пальцы: вот он сжимает маленькое изящное ушко фарфоровой чашки, поднимает её и подносит ко рту. Он чувствует, как на язык попадает кисловатый кофе – крепкий – и как уверенно, без особых усилий пальцы удерживают чашку с напитком. Он так же спокойно и уверенно ставит чашку на блюдце, и она почти не звякает. Он смотрит на девушку напротив себя. У неё чёрные губы и снисходительная улыбка. Он тоже улыбается.

Он смотрит на свои пальцы и не видит их. Он знает, что кожа на них загрубела и потемнела от грязи, чувствует, что они дрожат, его руки дрожат, и чем больше он об этом думает, тем сильнее тремор. Он старается успокоится, дышать глубже. Но скоро его дыхание сбивается, он дышит часто и громко, сипло стонет, подтягивая ноги к груди и закрывая голову руками. Он жмурится до боли в невидящих глазах. Прикусывает язык –хотел сжать зубы посильнее, но он весь дрожит и зуб не попадает на зуб. Во рту появляется медовый привкус. Он чувствует и запах мёда. По его грязным щекам струятся желтоватые слёзы.

Он смотрит на серебряную ложечку в фарфоровой креманке. В креманке – золотистая лужица. Креманка стоит на столике у его кровати, она всегда там стояла, так ему кажется. Он зачерпывает немного густой золотистой субстанции и отправляет в рот. Он медленно ложится и закрывает глаза. Он видит сны. Он не знает, спит ли он на самом деле, и ему всё равно. Он снова видит девушку с чёрными губами и снисходительной улыбкой, во сне они пьют золотистый мёд из кофейных чашечек, и блюдца сделаны из застывшего мёда. Через секунду девушка оборачивается фигурой из мёда тоже. Он целует её руку на прощание, и мёд остаётся на его губах. Он просыпается и видит в зеркале себя, его лицо в меду – и губы, и щеки, и нос. Он смотрит на креманку, и та пуста. Он смеётся.

Он плачет, сжимает костлявые пальцы в грязных волосах и в кровь изжёвывает губы. Его окутывает запах мёда. Он не знает, какого цвета его кровь теперь, и не может посмотреть. Здесь, в падшем городе, в городе-соседе ада, нет солнца, здесь темно для всех и всегда, а для него здесь теперь ещё темнее. Он знает, как увидеть свет. Он тоже видел его, золотой и сияющий, как поверхность мёда, он видел его в своих руках, когда просыпался, держал в ладонях свои Воспоминания о нём. Он больше не спит, не спит никогда, не может заснуть. Ему больше не нужен свет, он был бы рад, чтобы темнота в его глазах стала темнотой в его голове.

Он натягивает на руки чёрные шёлковые перчатки, расшитые формулами. Он учёный, в конце концов, и находит в них особую прелесть. Он учёный, он не просто так спустился сюда, в падший город, в украденный город. У него есть небольшая лаборатория у Холма Часовщика – не лучшее место, но он не жалуется, расположение довольно удобное. Он изучает там все эти невероятные вещества, которых нет и быть не может на поверхности земли, и которые здесь стали обыденностью. Он знает, из чего сделаны человеческие души и почему их можно закупорить в бутылках. Он знает, из чего мистер Уайнс сделал свой абсент «Чёрные крылья», и ему даже почти не страшно от этого. Он натягивает свои чёрные шёлковые перчатки и выходит из лаборатории, которая стала ему и домом тоже. У него больше нет ничего, чем он мог бы расплатиться за еду или питьё. Или мёд. Он улыбается знакомым на улице и вежливо кивает. Он старается держать спину прямо, хотя получается у него не очень, после всех часов, проведённых над микроскопами и лабораторными столами.

Он сгорбился так сильно, что, кажется, превратился в сплошной комок плоти, только чёрные волосы торчат. Он чувствует тупую боль, которая поселилась в ногах. Кажется, его хлестнули по ним чем-то, когда он в последний раз украл пару капель мёда. Он тогда даже не упал, бежал, сколько хватило сил, и оказался здесь. Тогда он ещё видел, пусть и нечётко, и смутно, куда залез. Кажется, это было окошко в каком-то деревянном доме. Правда, здесь оказалось сыро, но до этого ему нет дела. Он не знает, сколько времени провёл здесь. Не помнит, когда на кончике его языка ещё была капля мёда, спасительная капля, позволившая поспать несколько часов. От запаха мёда, который, ему кажется, теперь везде, ему трудно дышать, и за собственными паническими попытками ухватить воздух ртом он не слышит. Он ничего не слышит.

* * *

– Полагаю, твоя любовь к воде и в принципе жидкостям распространилась здесь, под землёй, и на это сомнительное Унтерморе, – Роуз осторожно перешагнула порог одной из кают. Эридан краем глаза заметил красные чулки под брюками ослиной кожи и подзакатил глаза. Роуз вся была из противоречий, хотя и называла это всё практичностью. Хотя он должен был признать, что в этом неприметном костюме к ней относились иначе, чем могли бы, если бы эти чулки оказались под пышной юбкой.
– Полагаю, твой желчный пузырь воспалился от подземного воздуха, – съязвил Ампора в ответ. Он думал было прислониться к стене, пока Лалонд осматривается, но быстро передумал и только стряхнул невидимую пыль с плеча своего светлого чистого костюмчика.
С Роуз они познакомились уже здесь, под землёй. Она тут же попыталась стащить у него контракт на работу с Резиновыми Людьми, он – уболтать её до такой степени, чтобы вытащить из горла Истории об Ужасах… Как-то так и повелась это странное сотрудничество с тех пор. Эридан проводил Роуз на приёмы в высшем обществе, когда ей это было нужно, она убалтывала беспризорников сделать то, что надо ему. Впрочем, всё это вовсе не мешало им обоим достаточно скептично и неприязненно относиться друг к другу.
Теперь же Ампора подыскал для решившей перебраться подальше от города Лалонд местечко.
– Здесь тихо и почти никого не бывает, как ты просила, – фыркнул Эридан, скрестив руки на груди. – Какие-то проблемы?
– Хотела бы я знать, каким невероятно легальным образом эта, с позволения, развалюха перешла в твою собственность. Не сочти за праздное любопытство, мне нужно знать, каких гостей ждать в случае чего, – Роуз резко выкинула руку вбок и проткнула острым ядовитым кончиком своего зонта крысу, попытавшуюся пробежать мимо неё.
– Я отдал тебе все документы на это чудесное и отвечающее всем твоим требованиям место, всё легально, – Ампора вздёрнул нос. Не то чтобы он на самом деле не был согласен с определением «развалюха» – пароход был проржавевшим, кое-где были деревянные латки, и простоял он здесь, у берега Унтерморя, уже достаточно времени.
Роуз хотела сказать что-то ещё, но они оба резко обернулись на тихий, сиплый звук, доносившийся откуда-то из тёмного угла каюты.
– Как мило с твоей стороны, сюрприз на новоселье, – Лалонд бесшумно подошла к углу, Эридан громко прицыкнул, встав рядом с ней.
– Я понятия не имею, какого размера здесь крысы, знаешь ли, я здесь не жил и не намеревался, это уже твоя забота.
Роуз аккуратно постучала по тёмному кому в углу зонтом. Ком вздрогнул и сжался больше, но потом Лалонд разглядела в его очертаниях человеческие руки, закрывающие голову, и прижатые к груди ноги.
От… предположительно человека совсем лёгкий, но весьма отчётливый аромат мёда.
– Я так понимаю, предполагается, что это будет мой добрый сосед, с коим по вечерам мы будем разделять ложечку наркотического вещества?
Эридан закатил глаза и присел, чтобы посмотреть на человека. Он дёрнул его за волосы, заставляя поднять голову, и Лалонд громко охнула.
– Что? – Ампора покосился на неё.
– Доктор Каптор!

* * *

Они спустились в падший Лондон почти одновременно, у них были разные цели и разные убеждения, но странным образом они нашли друг в друге занятных собеседников.
Роуз не раз приходила к доктору пить кофе, иногда работала на него, чтобы достать материалы для исследований, а он делился с ней своими выводами и итогами экспериментов. Эта информация пару раз спасала Лалонд жизнь.
А иногда они просто пили кофе в лаборатории доктора, делясь Воспоминаниями о Свете.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я стану держать его здесь у себя, – Эридан шипел. Он только вышел из комнаты, где в кровати метался доктор Соллукс Каптор. Он всё ещё искусывал губы в кровь, и кровь его отливала золотом.
– Надеюсь, ты понимаешь, что ему не место в холодных каютах парохода, – Роуз изогнула бровь. – Твой милый городской дом подходит куда как лучше.
– С какой стати мы вообще притащили его сюда? Ты верно сказала, это _мой_ милый городской дом, в котором мне совершенно не нужны медовые наркоманы!
Лалонд молча указала ему на окно. Ампора, недоверчиво покосившись, выглянул – у черного выхода из его дома суетились рабочие, таскали ящики.
– Что это? – Эридан снова зло зашипел.
– Ящики Морелуэйс. Примерно пятьсот бутылок., – Роуз поправила свой котелок и, дождавшись, когда лицо Ампоры вытянулось от удивления, развернулась к лестнице. – У меня своё производство. Так что пока пусть он побудет здесь, – она едва заметно усмехнулась, и уже было ушла, но в подножия лестницы замерла. – Как он?
Эридан спускался за ней следом, чтобы проверить вино. Он пожал плечами.
– Бредит. Он не просыпается и не может открыть глаза, и при этом уверен, что не спит и ослеп.
– Это пройдёт?
– Откуда мне знать? – Эридан снова стал раздражаться. – Я никогда не доводил себя до того, что у меня слёзы становились жёлтыми! Как вообще можно принимать этот мёд? Он же мерзейший на вкус!
Роуз хлопнула дверью.

Он по-прежнему ничего не видит. Он рад этому. Он не хочет ничего видеть. Он знает, что если зрение вернётся – он увидит только золото вокруг. Когда он думает об этом, его тошнит, и из-за этого кто-то рядом громко ругается.

Он не хочет ничего видеть, никогда. Он хочет впустить темноту в свою голову наконец, чтобы успокоить её. Иногда он думает, что было бы проще просто оторвать себе голову. Он пытается однажды – у него не хватает сил.

Он не хочет ничего видеть.

Одним утром Эридан находит его в крови, выцарапанные глаза лежат на полу.

Доктор Каптор блаженно улыбается.

@темы: hier darf man rauchen, чсв

---

20.12.2013 в 19:26

Пишет  MOYRA_Athropos:

SUDDENTLY
Я как-то уже очень давно почти ничего не пишу, а если что и пишу, это остаётся неподписанным в каких-нибудь анонимных тредиках или так и не законченным на складе, где и так стописят файлов вида ggggg.txt. Никуда не выложенным и печальным. Но больше всё же тупо не пишу.
Так что нижеследующий текст был добыт не естественным путём, а угрозами и шантажом со стороны R. Angier. Ах да, еще виновато то, что я перечитал вот эту книжку. Её первую половину на данный момент, то есть.

ЭриДейв, в виде досталога между Дейвом и Роуз. ~800 слов

TG: суп сис
TG: надеюсь ты здесь а не гладишь например прямо сейчас зелёного осьминога между ног модно прикинутой инопланетной чики
TG: медленно и нежно и он
TG: так неважно
TG: кажется у меня проблемка
TG: мне нужны твои супер-пупер психологические навыки по общению со стрёмными инопланетными чуваками
ТТ: Я даже и не смела ожидать, что тот раз, когда ты приходил за советом, формулируя свой запрос в примерно аналогичной форме, окажется последним. Кстати, ты уверен что тебя не беспокоит излишняя фиксация на деталях анатомии наших рогатых друзей? Если хочешь, мы можем в любой момент поговорить об этом.
ТТ: Что у вас случилось на этот раз?
ТТ: Или, возможно, мне следует уточнить первым делом, существует ли непосредственно сейчас риск лавинообразного увеличения количества мёртвых Страйдеров и требуется ли тебе помощь в эвакуации из зоны бедствия?
ТG: ну
ТG: я не уверен нет наверное
ТG: я просто принёс ему книжку почитать
ТG: крутую ироничную такую книжку из моего детства
ТG: очень полезно для развития иронии
ТG: автор сам мать его просто концентрированная ирония
TT: Что-то мне подсказывает, что это окажется не сборник анекдотов про блондинок.
ТG: ноуп
ТG: чапек
ТG: этот чапек был очень ироничный чел хотя и чех
ТG: война с саламандрами называется
ТG: я её любил в детстве
TT: Позволь мне теперь попробовать восстановить полную картину событий. Ты дал существу, не разбирающемуся толком в истории Земли и имеющему более чем достаточно оснований самоотождествляться с делящей с homo sapiens одну планету земноводной проживающей в океане разумной расой с жабрами книгу, нарочито равнодушно показывающую изнутри все ужасы фашизма, работорговли, эксплуатации и массового геноцида, составленную в виде газетных вырезок и свидетельств очевидцев, в надежде, что он решит что это очень круто и иронично, при этом не сообщив, что это вымысел, политический памфлет, который следует понимать исключительно метафорически, художественная гиперболизация и научная фантастика.
TG: ну
TG: да?
TG: да сис примерно так а апплодисменты и раздачу автографов давай отложим на попозже
TG: почему он всё воспринимает как чертов исторический роман
TG: я постоянно забываю что он наивнее чем мать его эгберт
TG: эгберт хотя бы выглядит соответствующе
TG: у него на роже просто вывеска "я мастер самой наивной наивности и поверю всему что вы скажете"
TG: и ты хотя бы сразу предупреждён чо как
TG: этому тоже надо на лоб налепить стикер с подобной заявой
TG: ну чтоб еще с фиолетовыми блёстками и прочим хайбладским дерьмом
TG: swwag или как там это
ТТ: Ты отвлёкся от сути проблемы.
TG: да
TG: в общем он заперся в ванной и не открывает
TG: только иногда булькает
TG: я даже не уверен сам или водой в ванне
TG: и это как-то совсем не круто и даже гнетуще
TG: это мать его крипово
TG: иисусе он уже три часа там сидит представляешь
TG: я может быть беспокоюсь
TG: хотя я конечно не беспокоюсь но он мог бы хотя бы предположить что я беспокоюсь
TG: но он конечно никогда не предположит
TG: неироничный эгоистичный мудак
ТТ: И ты хочешь немедленно вытащить его оттуда? Я бы не рекомендовала брать штурмом дверь ванной, в которой читает нечто местами довольно геноцидальное пребывающий в неопределённом эмоциональном состоянии впечатлительный хайблад, уже имевший в своём прошлом прецеденты асоциальных реакций.
TG: ну наверное ты права
TG: не то чтобы я уже не стучал конечно
TG: ох стоп ох стоп
TG: кажется я слышу скрип двери и шаги
TG: пизда паркету ну как всегда
ТТ: Будь осторожен. Мне бы хотелось верить, что мне никогда не придётся просить Канайю повторять некоторые весьма прискорбные эпизоды её биографии, о которых мы все не хотим лишний раз упоминать.
TG: будь спок

***

ТG: хей сис
ТТ: По твоему появлению в моём логе снова я делаю вывод, что ты жив и пребываешь в хотя бы относительном порядке.
ТG: да я в порядке
ТG: мы все в порядке ура ура все радуются и кидают в воздух шапки
ТG: шарфы и прочее дерьмо
ТТ: Могу ли я поинтересоваться, как же ты разрешил свою дилемму?
ТG: да по сути никак
ТG: я просто круто и иронично молчал пока он обнимался и хлюпал носом мне в футболку
ТG: у меня теперь вся футболка мокрая
ТG: хотя наверное когда живёшь с морским чуваком с перепонками на ушах удивляться таким вещам как то уже тупо
ТG: и потом я тоже был очень крут и молчалив
ТG: ну не то чтоб от меня именно слова требовались
ТТ: Стало быть, он естественным путём добрался до последних страниц, включающих в себя, если мне не изменяет память, акт разрушения Четвёртой Стены и четко расставляющее границы реальных и вымышленных фактов романа авторское слово, и сам сделал все должные выводы.
ТТ: И твои опасения были безосновательны.
ТG: ну в целом наверное да
ТG: и я кстати тут подумал
ТG: если бы там в книжке эти жаберные размножались как нибудь менее уныло и у них тоже были цветные щупальца или что-то вроде
ТG: у них там может не было бы с людьми таких проблем
ТТ: Могу лишь изъявить свою несомненную радость, что инцидент благополучно разрешился.
ТТ: И да, обдумай тезис насчет излишней навязчивой фиксации еще раз.

изvvините

Господи, да кто б знал, как люто я обожаю эту книжку! Название дайри идёт, собственно, от чешского названия второго романа в ней.
А тут! По первому! БОЖЕ МОЙ ОХУЕННОТЫ ТОННЫ

@темы: ах, hier darf man rauchen, Papa ist zurueck

---

Ну вот, до нг 2 недели, и это, кажется, вторая запись о каком-либо празднике вообще в этом дневнике за всё время его ведения, лол.

Предлагаю всем желающим обменяться кто чем может и хочет. От меня драбблы здесь или открытки по почте, от вас - что угодно, в общем-то. Открытки, арты, драбблы, стихи, юзерпики... Просто здорово ведь чем-то делиться.
Желающим открыточки - почтовые адреса мне в умыл, желающим драбблы - сюда или в умыл заявки с ключами/пожеланиями/не знаю, артами, по которым есть желания/в общем, чем-то, что может навести на мысли. Фандомы можно уточнять или угадывать)

Гифочка для привлечения внимания и вызова умиления:

@темы: hier darf man rauchen, коньяк, консерванты

---

Мне недавно открыли вот этих ребят - Maximum the Hormone.
Очень динамичные и довольно упоротые японцы, играют, я так для себя определил, ню-метал со всякими элементами.
Алсо на каждый их клип я бы ставил epilepsy warning

например вот.

Или вот, потому что тут я реально смеялся х)
История такова: ребята долго не играли и потом выпустили вот этот клип. Вся смакота примерно на 1:50. Ну и да, динамика и мотивы здесь мне нравятся ещё больше.

@темы: Papa ist zurueck