Veni, vidi, facepalm | Оби Дно
Я никогда собственные тексты не оцениваю, по-моему, вообще свой текст можно разве что математически оценить, по канонам, иначе слишком субъективно и восприятие странное. Так что это внезапность - этот мне прямо _нравится_, я его даже вынесу сюда. И песенка так неплохо засела, в тему. А и даже две, почему нет, вот две отличные песенки.
Название: Без названия
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Чарльз Ксавье/Эрик Леншерр
Рейтинг: R
Размер: драббл, 2049 слов.
Жанр: pwp, повседневность
Дисклеймер: отказываюсь.
Саммари: заявка. Чарльз - преподаватель, Эрик - язвительный и диковатый студент. ЮСТ и рейтинг.
читать дальше– Ну, профессор? Что же вы, стесняетесь? – Эрик насмешливый, Эрик язвительный, Эрик дикий, Эрик лежит голый перед Чарльзом.
Чарльз молчит и смотрит, гладит Эрика взглядом. Он знает, что ему это не нравится, Леншерр начинает злиться, раздражаться, фыркает. Эрик во всем такой – жесткий и прямой, не рассусоливает и всё делает быстро, он как линия под линейку и терпеть не может все эти томные рассматривания. Он вообще не любит такого рода внимание, чтобы его рассматривали, чтобы _оценивали_ его – а не его способности, умения и знания.
«Делаешь – делай, нет – слезь с меня к чертям собачьим», – как бы говорит Эрик Чарльзу, нахмурившись. У него напряженная складка между бровями и отчётливо видна жилка на виске.
Чарльз качает головой и медленно склоняется, закрывая глаза. Эрику он закрывает глаза ладонью, зная, что сам он этого не сделает. Леншерр удивлённо выдыхает Чарльзу в губы за секунду до того, как тот целует его. Мягко и уверенно, ласково и настойчиво. Эрик снова удивляется и вздрагивает. Он напряжён ещё секунд десять или двадцать, а потом медленно обнимает Чарльза одной рукой за шею, отчётливо расслабляясь в его руках. И Чарльз аккуратно, плавно толкается в Эрика и ловит на язык его тихий стон. Эрик больше почти не горчит язвительностью и ругательствами.
У профессора генетики Чарльза Ксавье были голубые глаза, веснушки на руках, десять лет преподавания за плечами и много самых разных студентов за это время. Он даже одного гения обучал, одного бывшего преступника и одну актрису лесбийского порно. Всякое случалось, люди были разными, и профессор генетики Чарльз Ксавье очень философски относился к этому, стараясь принять каждого студента таким, какой он есть. Иногда было легко и приятно, иногда сложно, а потом был Эрик Леншерр.
Мистер Леншерр ходил не на все занятия, но не пропускал слишком много, всегда очень ровно, пусть и не блестяще, сдавал контрольные и экзамены, и в целом Чарльз мог бы сказать, что это самый, самый непроблемный студент во всей его практике. Если бы не пялился на его задницу, каждый раз проводя взглядом уходящих студентов. У мистера Леншерра была удивительно магнетическая задница, притягивала взгляды и, Чарльз ни секунду не сомневался, руки.
Профессор Ксавье к каждому устному экзамену готовился, кажется, больше, чем все его студенты. Готовился к моменту, когда придётся сидеть напротив Эрика на расстоянии одной несчастной столешницы. Надо сказать, не единственная задница была его достоинством. Ровная спина, правильные черты лица, аккуратные широкие скулы и блестящие серые глаза, не говоря уже о длинных, чертовски длинных пальцах. Чарльз обреченно смотрел, как Эрик сжимал ручку, записывая ответы в тесте, и ему невыносимо хотелось схватить Эрика за руку и облизать каждый его палец, каждый обхватить губами, а потом посмотреть, как мистер Леншерр будет растягивать самого себя этими пальцами.
Всё это доставляло Чарльзу некоторый дискомфорт, но в целом было не так уж и плохо. Он был взрослым серьёзным человеком и держал себя в руках. Он мог думать и фантазировать о чём угодно, но чётко видел границы и не намеревался их переступать. Он вполне мог так жить и ждать, когда Эрик выпустится и уедет, оставив своему профессору генетики картинки, которые можно вспоминать по утрам или одинокими вечерами в душе. За фантазии Чарльзу стыдно не было, за фантазии не бьют и они никому не причиняют вреда, так что своё живое воображение Ксавье ограничивать не пытался.
Всё стало хуже, когда Эрик попросил о дополнительных занятиях. Точнее, Чарльзу показалось, что мистер Леншерр его просто уведомил, никаких вопросительных интонаций в его голосе не было.
«Мне нужны дополнительные занятия, профессор Ксавье», – да что вы говорите этими своими тонкими жёсткими и наверняка горячими губами, мистер Леншерр.
«Вы неплохо успеваете по моему предмету», – не мучайте меня, зачем вы так вертите в пальцах ручку.
«Мне необходим высокий балл, чтобы получить повышенную стипендию», – разумеется, разумеется, стипендия, а не профессорский стояк.
«Хорошо, заходите в пятницу после моих занятий, можете посмотреть расписание на кафедре», – чтобы в пятницу я мог со спокойной душой дрочить полночи, не беспокоясь об утренних занятиях.
С Эриком было сложно, и даже не потому что у Чарльза при виде него сразу начинала обильно выделяться слюна, как у собаки Павлова. Эрика можно было учить, он добросовестно читал все материалы и старательно вёл конспекты. Он пытался дотошно разобраться в предмете, и Чарльзу это нравилось, он сам был дотошным. Но всё, что у Эрика получалось в итоге – заучить. И это не было бы проблемой, не будь Эрик такой занозой. Чарльзу казалось, что он разговаривать по-человечески не умеет. Леншерр либо чеканил ответы по учебнику, либо ядовито язвил, как змея кусает. Было в нём что-то от рептилии, думал Ксавье. Эти тонкие губы, которые он растягивал в улыбке, если зубы не скалил. И скулы, лоб и светлые брови. Чарльзу он напоминал доктора Коннорса из «Нового Человека-паука»*. Как иронично, что они занимались генетикой.
Дополнительные занятия продолжались до самой сессии, и Чарльз уже было решил, что всё, его пронесло и пытка закончилась, но не тут-то было. После сессии Эрик точно так же пришёл к нему в пятницу, посмотрев новое расписание. Только на этот раз пришёл к Чарльзу в кабинет, а не в аудиторию, где он обычно преподавал.
– Мистер Леншерр? Вы ведь уже получили отличный балл на моём экзамене? – Чарльз удивлённо вскинул брови, подняв голову от бумаг.
– А я вам настолько сильно осточертел? – Эрик усмехнулся по своему обыкновению. – Или вам просто надоело видеть одни и те же постные лица студентов постоянно, а моё ещё чаще?
– У вас закончились желчные версии или вы хотите продолжить высказывать догадки? – спокойно отозвался Чарльз и по привычке мягко улыбнулся, откладывая ручку и закрывая ноутбук, стоявший на краю стола. В Скайпе Чарльзу писала сестра, а он не хотел отвлекаться сейчас.
– А вам не нравится моя желчь? Хотите, я буду пай-мальчиком и стану молчать, когда от меня не требуется назвать биологический термин?
– Я не могу понять, кто из нас сейчас еврей, в этом обмене вопросами без ответов?
– Вообще-то я еврей, – Эрик кивнул, устраиваясь удобнее на стуле напротив Чарльза.
«Ну, тогда понятно. Вы же знали, что именно образа вашего обрезанного члена мне в фантазиях и не хватало», – Чарльз на секунду задержал взгляд на руках Эрика – он медленно сцепливал пальцы в замок, потирая большие друг о друга.
– И неужто вас не ждут пятничными вечерами в синагоге? – не выдержал Ксавье. В присутствии Эрика он и сам иногда срывался, начиная язвить и подкалывать, просто не мог не ответить. Эрик его будто намеренно провоцировал.
– Нигде меня не ждут, – фыркнул Леншерр, закидывая ногу на ногу. Длинную, длинную стройную ногу в отглаженной брючине и начищенном ботинке.
И до Чарльза вдруг дошло, когда он перевёл взгляд на каменное напряжённое лицо Эрика. Его _действительно_ не ждут вообще нигде. С таким характером вряд ли можно стать душой компании и обзавестись весёлыми друзьями. Эрик же имел привычку язвить на грани хамства абсолютно со всеми преподавателями, Чарльз это точно знал от коллег, так что было говорить о других студентах? Эти дополнительные занятия были для него самым близким аналогом товарищеских посиделок, а бесконечные подколки – чем-то вроде душевных бесед. Просто потому что по-другому он не умел, не мог чуть ли не физически. Чарльз вдруг осознал, что в этом случае он может считаться самым близким другом Эрика Леншерра, и единственным, кто его хоть немного знает.
– Мистер Леншерр, зачем вы записались на мой курс? – негромко спросил Чарльз, складывая руки на столе и чуть подаваясь вперёд. Он пристально смотрел Эрику в глаза, и тот, наоборот, отстранился, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди. Эрик закрывался и защищался. – Ваша специализация – архитектура, если я не ошибаюсь? И скажем прямо, генетика вам даётся не так легко, как ваши специальные предметы.
Эрик молчал довольно долго, он разорвал зрительный контакт, но Чарльз был упорным и упрямым не меньше него. В итоге Эрик снова поднял глаза и чуть выставил подбородок вперёд.
– Вам честно или цензурно?
Ксавье выразительно изогнул бровь. Ладони вспотели, а в его голове Эрик уже резко перегнулся через стол за поцелуем, и щеку Чарльза царапала его лёгкая щетина.
– Я бы предпочёл первое, – ровно произнёс Ксавье, надеясь, что уши у него не покраснели.
– Вы не такой тупой, как все, – Эрик склонил голову набок, он немного щурился и теперь пристально смотрел Чарльзу в лицо, как будто зацепившись взглядом. Чарльз чувствовал себя так, будто ему в жабры впился этот холодный металлический взгляд-крючок.
– Сомнительный комплимент, но об этом вы судить не могли, когда только записывались на курс генетики, – возразил Чарльз, тщательно следя, чтобы голос не звучал сиплым и севшим.
– А ещё отвратительно обаятельный, – добавил Эрик нехотя. – Половина группы на вас облизывается как на торт с долбаной вишенкой, и вы не представляете, как дико меня бесит, что я отношусь к этой половине.
Чарльз вскинул брови. Его очередь откидываться на спинку офисного кресла в попытке увеличить дистанцию, отгородиться. Внизу живота болезненно пульсировало.
Больше они об этом не говорили, Эрик продолжал ходить на дополнительные занятия, в которых генетики было всё меньше, взаимных подколок всё больше, а напряжение становилось всё гуще. Когда Эрик уходил, Чарльз был готов поклясться, что воздух вокруг давит на него совершенно материально, и не мог вздохнуть, пока не начинал дрочить – резко и сильно, лишь бы быстрее спустить.
Леншерру всё это надоело первому. Они даже не целовались толком, Эрик просто сел на стол перед Чарльзом, разведя ноги в стороны, наклонился, чтобы расстегнуть его ремень, а потом снял свои брюки. Чарльз хватал воздух ртом и поглаживал бёдра Эрика, пока тот насаживался на его член, почти до боли сжимая пальцы на плечах своего профессора. У него было до смешного сосредоточенное лицо и он молчал, сильно и резко опускаясь и привставая. Эрик стискивал зубы, очень шумно дышал, но застонал только один раз – коротко и хрипло, когда кончил Чарльзу в руку. Чарльзу же приходилось кусать губы, чтобы быть таким же тихим. Вряд ли кому-то в университете понравятся его стоны, доносящиеся из кабинета, хотя ему когда-то и говорили, что он стонет довольно мелодично.
– Мистер Леншерр, – позвал его Чарльз через две недели и ещё два таких же жёстких, животных раза, за которые Эрик успел найти самый удобный для себя угол и привыкнуть к профессорскому офисному креслу, а Чарльз один раз настоял на поцелуе, надавив на затылок Эрика. Эрик кусался.
– Мм? – вопросительно отозвался Леншерр. Он задумчиво рассматривал шахматную доску, которую Чарльз стал доставать для них совсем недавно.
– Эрик. Ты не хотел бы поговорить?
Эрик поднял глаза, и Чарльза будто по щеке хлестнуло его взглядом.
– Нет, – коротко отчеканил он и вернулся к шахматам.
Ксавье не любил, когда всё было не так, как он считает правильным.
Ему понадобился ещё месяц, чтобы приучить Эрика к мысли, что рано или поздно он всё равно сделает так, как ему хочется. Чарльз всё чаще настаивал на поцелуях и мягко, но очень настойчиво, упрямо отводил руки Эрика от своей ширинки, пока не считал, что достаточно ласкал его. Теперь было обязательным дать Чарльзу снять с себя водолазку или расстегнуть рубашку, обязательной была подготовка вдвое дольше той, которую обычно делал для себя сам Эрик. Леншерр дышал всё более шумно, то и дело зарывался пальцами в волосы Чарльза, и тот считал это хорошими знаками.
В какой-то момент Ксавье усадил Эрика на диван в кабинете, сел между его ног и стал медленно скользить губами по внутренним сторонам бёдер. Эрик сначала удивлённо застыл, а потом заёрзал, как будто подозревая что-то неладное и намереваясь сбежать. Чарльз долго целовал кожу вокруг паха, водил языком по животу, пока Эрик не шикнул нетерпеливо и раздражённо. И член Чарльз брал в рот медленно, посасывал головку и всё время поднимал на Эрика глаза. Тот каждый раз взгляд отводил и выглядел почти испуганно.
Медленные ласки его явно постепенно выматывали, и, наверное, только это дало Чарльзу мягко уложить его на спину.
– Ну, профессор? Что же вы, стесняетесь? – Леншерр старался спешно восстановить свои щиты. Чарльз всё смотрел, а он начинал хмуриться.
Мягкий поцелуй, закрытые глаза, нечего Эрику напрягать зрение. Он должен расслабиться, совсем расслабиться, а не скинуть напряжение на время, чтобы вернуть его себе и в себя, как только пройдет посторгазменная слабость.
Эрик дрогнул, Эрик сдался.
Чарльз немного отстранился, снова глядя на него и плавно двигаясь – никаких резких движений, всё с точностью до наоборот, в контраст тому, как они занимались этим раньше. Эрик выглядел так, будто это первый секс в его жизни. Впервые не так уж уверенно. Тяжело сглатывал и то и дело приоткрывал губы, спохватывался, сжимал их в линию, но всё равно открывал снова.
Чарльз удивлённо выдохнул, когда Эрик немного нажал рукой, которой обнимал его, привлекая обратно к себе. Жест мягкий и скорее просящий, чем требующий. Эрик никогда не просил. И никогда раньше не воздерживался от укусов, если сам первым начинал целовать Чарльза.
У профессора генетики Чарльза Ксавье были голубые глаза, веснушки на руках, уже почти одиннадцать лет преподавания за плечами и много самых разных студентов за это время. И один Эрик Леншерр, который учился генетике и заниматься сексом, а не спортивной верховой ездой.
Название: Без названия
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Чарльз Ксавье/Эрик Леншерр
Рейтинг: R
Размер: драббл, 2049 слов.
Жанр: pwp, повседневность
Дисклеймер: отказываюсь.
Саммари: заявка. Чарльз - преподаватель, Эрик - язвительный и диковатый студент. ЮСТ и рейтинг.
читать дальше– Ну, профессор? Что же вы, стесняетесь? – Эрик насмешливый, Эрик язвительный, Эрик дикий, Эрик лежит голый перед Чарльзом.
Чарльз молчит и смотрит, гладит Эрика взглядом. Он знает, что ему это не нравится, Леншерр начинает злиться, раздражаться, фыркает. Эрик во всем такой – жесткий и прямой, не рассусоливает и всё делает быстро, он как линия под линейку и терпеть не может все эти томные рассматривания. Он вообще не любит такого рода внимание, чтобы его рассматривали, чтобы _оценивали_ его – а не его способности, умения и знания.
«Делаешь – делай, нет – слезь с меня к чертям собачьим», – как бы говорит Эрик Чарльзу, нахмурившись. У него напряженная складка между бровями и отчётливо видна жилка на виске.
Чарльз качает головой и медленно склоняется, закрывая глаза. Эрику он закрывает глаза ладонью, зная, что сам он этого не сделает. Леншерр удивлённо выдыхает Чарльзу в губы за секунду до того, как тот целует его. Мягко и уверенно, ласково и настойчиво. Эрик снова удивляется и вздрагивает. Он напряжён ещё секунд десять или двадцать, а потом медленно обнимает Чарльза одной рукой за шею, отчётливо расслабляясь в его руках. И Чарльз аккуратно, плавно толкается в Эрика и ловит на язык его тихий стон. Эрик больше почти не горчит язвительностью и ругательствами.
У профессора генетики Чарльза Ксавье были голубые глаза, веснушки на руках, десять лет преподавания за плечами и много самых разных студентов за это время. Он даже одного гения обучал, одного бывшего преступника и одну актрису лесбийского порно. Всякое случалось, люди были разными, и профессор генетики Чарльз Ксавье очень философски относился к этому, стараясь принять каждого студента таким, какой он есть. Иногда было легко и приятно, иногда сложно, а потом был Эрик Леншерр.
Мистер Леншерр ходил не на все занятия, но не пропускал слишком много, всегда очень ровно, пусть и не блестяще, сдавал контрольные и экзамены, и в целом Чарльз мог бы сказать, что это самый, самый непроблемный студент во всей его практике. Если бы не пялился на его задницу, каждый раз проводя взглядом уходящих студентов. У мистера Леншерра была удивительно магнетическая задница, притягивала взгляды и, Чарльз ни секунду не сомневался, руки.
Профессор Ксавье к каждому устному экзамену готовился, кажется, больше, чем все его студенты. Готовился к моменту, когда придётся сидеть напротив Эрика на расстоянии одной несчастной столешницы. Надо сказать, не единственная задница была его достоинством. Ровная спина, правильные черты лица, аккуратные широкие скулы и блестящие серые глаза, не говоря уже о длинных, чертовски длинных пальцах. Чарльз обреченно смотрел, как Эрик сжимал ручку, записывая ответы в тесте, и ему невыносимо хотелось схватить Эрика за руку и облизать каждый его палец, каждый обхватить губами, а потом посмотреть, как мистер Леншерр будет растягивать самого себя этими пальцами.
Всё это доставляло Чарльзу некоторый дискомфорт, но в целом было не так уж и плохо. Он был взрослым серьёзным человеком и держал себя в руках. Он мог думать и фантазировать о чём угодно, но чётко видел границы и не намеревался их переступать. Он вполне мог так жить и ждать, когда Эрик выпустится и уедет, оставив своему профессору генетики картинки, которые можно вспоминать по утрам или одинокими вечерами в душе. За фантазии Чарльзу стыдно не было, за фантазии не бьют и они никому не причиняют вреда, так что своё живое воображение Ксавье ограничивать не пытался.
Всё стало хуже, когда Эрик попросил о дополнительных занятиях. Точнее, Чарльзу показалось, что мистер Леншерр его просто уведомил, никаких вопросительных интонаций в его голосе не было.
«Мне нужны дополнительные занятия, профессор Ксавье», – да что вы говорите этими своими тонкими жёсткими и наверняка горячими губами, мистер Леншерр.
«Вы неплохо успеваете по моему предмету», – не мучайте меня, зачем вы так вертите в пальцах ручку.
«Мне необходим высокий балл, чтобы получить повышенную стипендию», – разумеется, разумеется, стипендия, а не профессорский стояк.
«Хорошо, заходите в пятницу после моих занятий, можете посмотреть расписание на кафедре», – чтобы в пятницу я мог со спокойной душой дрочить полночи, не беспокоясь об утренних занятиях.
С Эриком было сложно, и даже не потому что у Чарльза при виде него сразу начинала обильно выделяться слюна, как у собаки Павлова. Эрика можно было учить, он добросовестно читал все материалы и старательно вёл конспекты. Он пытался дотошно разобраться в предмете, и Чарльзу это нравилось, он сам был дотошным. Но всё, что у Эрика получалось в итоге – заучить. И это не было бы проблемой, не будь Эрик такой занозой. Чарльзу казалось, что он разговаривать по-человечески не умеет. Леншерр либо чеканил ответы по учебнику, либо ядовито язвил, как змея кусает. Было в нём что-то от рептилии, думал Ксавье. Эти тонкие губы, которые он растягивал в улыбке, если зубы не скалил. И скулы, лоб и светлые брови. Чарльзу он напоминал доктора Коннорса из «Нового Человека-паука»*. Как иронично, что они занимались генетикой.
Дополнительные занятия продолжались до самой сессии, и Чарльз уже было решил, что всё, его пронесло и пытка закончилась, но не тут-то было. После сессии Эрик точно так же пришёл к нему в пятницу, посмотрев новое расписание. Только на этот раз пришёл к Чарльзу в кабинет, а не в аудиторию, где он обычно преподавал.
– Мистер Леншерр? Вы ведь уже получили отличный балл на моём экзамене? – Чарльз удивлённо вскинул брови, подняв голову от бумаг.
– А я вам настолько сильно осточертел? – Эрик усмехнулся по своему обыкновению. – Или вам просто надоело видеть одни и те же постные лица студентов постоянно, а моё ещё чаще?
– У вас закончились желчные версии или вы хотите продолжить высказывать догадки? – спокойно отозвался Чарльз и по привычке мягко улыбнулся, откладывая ручку и закрывая ноутбук, стоявший на краю стола. В Скайпе Чарльзу писала сестра, а он не хотел отвлекаться сейчас.
– А вам не нравится моя желчь? Хотите, я буду пай-мальчиком и стану молчать, когда от меня не требуется назвать биологический термин?
– Я не могу понять, кто из нас сейчас еврей, в этом обмене вопросами без ответов?
– Вообще-то я еврей, – Эрик кивнул, устраиваясь удобнее на стуле напротив Чарльза.
«Ну, тогда понятно. Вы же знали, что именно образа вашего обрезанного члена мне в фантазиях и не хватало», – Чарльз на секунду задержал взгляд на руках Эрика – он медленно сцепливал пальцы в замок, потирая большие друг о друга.
– И неужто вас не ждут пятничными вечерами в синагоге? – не выдержал Ксавье. В присутствии Эрика он и сам иногда срывался, начиная язвить и подкалывать, просто не мог не ответить. Эрик его будто намеренно провоцировал.
– Нигде меня не ждут, – фыркнул Леншерр, закидывая ногу на ногу. Длинную, длинную стройную ногу в отглаженной брючине и начищенном ботинке.
И до Чарльза вдруг дошло, когда он перевёл взгляд на каменное напряжённое лицо Эрика. Его _действительно_ не ждут вообще нигде. С таким характером вряд ли можно стать душой компании и обзавестись весёлыми друзьями. Эрик же имел привычку язвить на грани хамства абсолютно со всеми преподавателями, Чарльз это точно знал от коллег, так что было говорить о других студентах? Эти дополнительные занятия были для него самым близким аналогом товарищеских посиделок, а бесконечные подколки – чем-то вроде душевных бесед. Просто потому что по-другому он не умел, не мог чуть ли не физически. Чарльз вдруг осознал, что в этом случае он может считаться самым близким другом Эрика Леншерра, и единственным, кто его хоть немного знает.
– Мистер Леншерр, зачем вы записались на мой курс? – негромко спросил Чарльз, складывая руки на столе и чуть подаваясь вперёд. Он пристально смотрел Эрику в глаза, и тот, наоборот, отстранился, откинувшись на спинку стула, скрестил руки на груди. Эрик закрывался и защищался. – Ваша специализация – архитектура, если я не ошибаюсь? И скажем прямо, генетика вам даётся не так легко, как ваши специальные предметы.
Эрик молчал довольно долго, он разорвал зрительный контакт, но Чарльз был упорным и упрямым не меньше него. В итоге Эрик снова поднял глаза и чуть выставил подбородок вперёд.
– Вам честно или цензурно?
Ксавье выразительно изогнул бровь. Ладони вспотели, а в его голове Эрик уже резко перегнулся через стол за поцелуем, и щеку Чарльза царапала его лёгкая щетина.
– Я бы предпочёл первое, – ровно произнёс Ксавье, надеясь, что уши у него не покраснели.
– Вы не такой тупой, как все, – Эрик склонил голову набок, он немного щурился и теперь пристально смотрел Чарльзу в лицо, как будто зацепившись взглядом. Чарльз чувствовал себя так, будто ему в жабры впился этот холодный металлический взгляд-крючок.
– Сомнительный комплимент, но об этом вы судить не могли, когда только записывались на курс генетики, – возразил Чарльз, тщательно следя, чтобы голос не звучал сиплым и севшим.
– А ещё отвратительно обаятельный, – добавил Эрик нехотя. – Половина группы на вас облизывается как на торт с долбаной вишенкой, и вы не представляете, как дико меня бесит, что я отношусь к этой половине.
Чарльз вскинул брови. Его очередь откидываться на спинку офисного кресла в попытке увеличить дистанцию, отгородиться. Внизу живота болезненно пульсировало.
Больше они об этом не говорили, Эрик продолжал ходить на дополнительные занятия, в которых генетики было всё меньше, взаимных подколок всё больше, а напряжение становилось всё гуще. Когда Эрик уходил, Чарльз был готов поклясться, что воздух вокруг давит на него совершенно материально, и не мог вздохнуть, пока не начинал дрочить – резко и сильно, лишь бы быстрее спустить.
Леншерру всё это надоело первому. Они даже не целовались толком, Эрик просто сел на стол перед Чарльзом, разведя ноги в стороны, наклонился, чтобы расстегнуть его ремень, а потом снял свои брюки. Чарльз хватал воздух ртом и поглаживал бёдра Эрика, пока тот насаживался на его член, почти до боли сжимая пальцы на плечах своего профессора. У него было до смешного сосредоточенное лицо и он молчал, сильно и резко опускаясь и привставая. Эрик стискивал зубы, очень шумно дышал, но застонал только один раз – коротко и хрипло, когда кончил Чарльзу в руку. Чарльзу же приходилось кусать губы, чтобы быть таким же тихим. Вряд ли кому-то в университете понравятся его стоны, доносящиеся из кабинета, хотя ему когда-то и говорили, что он стонет довольно мелодично.
– Мистер Леншерр, – позвал его Чарльз через две недели и ещё два таких же жёстких, животных раза, за которые Эрик успел найти самый удобный для себя угол и привыкнуть к профессорскому офисному креслу, а Чарльз один раз настоял на поцелуе, надавив на затылок Эрика. Эрик кусался.
– Мм? – вопросительно отозвался Леншерр. Он задумчиво рассматривал шахматную доску, которую Чарльз стал доставать для них совсем недавно.
– Эрик. Ты не хотел бы поговорить?
Эрик поднял глаза, и Чарльза будто по щеке хлестнуло его взглядом.
– Нет, – коротко отчеканил он и вернулся к шахматам.
Ксавье не любил, когда всё было не так, как он считает правильным.
Ему понадобился ещё месяц, чтобы приучить Эрика к мысли, что рано или поздно он всё равно сделает так, как ему хочется. Чарльз всё чаще настаивал на поцелуях и мягко, но очень настойчиво, упрямо отводил руки Эрика от своей ширинки, пока не считал, что достаточно ласкал его. Теперь было обязательным дать Чарльзу снять с себя водолазку или расстегнуть рубашку, обязательной была подготовка вдвое дольше той, которую обычно делал для себя сам Эрик. Леншерр дышал всё более шумно, то и дело зарывался пальцами в волосы Чарльза, и тот считал это хорошими знаками.
В какой-то момент Ксавье усадил Эрика на диван в кабинете, сел между его ног и стал медленно скользить губами по внутренним сторонам бёдер. Эрик сначала удивлённо застыл, а потом заёрзал, как будто подозревая что-то неладное и намереваясь сбежать. Чарльз долго целовал кожу вокруг паха, водил языком по животу, пока Эрик не шикнул нетерпеливо и раздражённо. И член Чарльз брал в рот медленно, посасывал головку и всё время поднимал на Эрика глаза. Тот каждый раз взгляд отводил и выглядел почти испуганно.
Медленные ласки его явно постепенно выматывали, и, наверное, только это дало Чарльзу мягко уложить его на спину.
– Ну, профессор? Что же вы, стесняетесь? – Леншерр старался спешно восстановить свои щиты. Чарльз всё смотрел, а он начинал хмуриться.
Мягкий поцелуй, закрытые глаза, нечего Эрику напрягать зрение. Он должен расслабиться, совсем расслабиться, а не скинуть напряжение на время, чтобы вернуть его себе и в себя, как только пройдет посторгазменная слабость.
Эрик дрогнул, Эрик сдался.
Чарльз немного отстранился, снова глядя на него и плавно двигаясь – никаких резких движений, всё с точностью до наоборот, в контраст тому, как они занимались этим раньше. Эрик выглядел так, будто это первый секс в его жизни. Впервые не так уж уверенно. Тяжело сглатывал и то и дело приоткрывал губы, спохватывался, сжимал их в линию, но всё равно открывал снова.
Чарльз удивлённо выдохнул, когда Эрик немного нажал рукой, которой обнимал его, привлекая обратно к себе. Жест мягкий и скорее просящий, чем требующий. Эрик никогда не просил. И никогда раньше не воздерживался от укусов, если сам первым начинал целовать Чарльза.
У профессора генетики Чарльза Ксавье были голубые глаза, веснушки на руках, уже почти одиннадцать лет преподавания за плечами и много самых разных студентов за это время. И один Эрик Леншерр, который учился генетике и заниматься сексом, а не спортивной верховой ездой.
@темы: Papa ist zurueck, чсв, the headless waltz
-
-
26.12.2014 в 03:37Отдельное спасибо за нормального, не фиалочного Чарльза ^^
-
-
26.12.2014 в 03:45я не могу в фиалочного Чарльза х)
-
-
26.12.2014 в 03:51-
-
26.12.2014 в 04:04