Veni, vidi, facepalm | Оби Дно
Цикл кроссоверов
Автор: здесь
Размер: драбблы, 1672 слова в сумме по всем
Пейринг/Персонажи: Россия, Америка, Канада, Франция, Англия, персонажи разных фильмов.
Категория: джен
Жанр: кроссовер
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: часто разные люди встречают свои страны, но так и не понимают, с кем виделись на самом деле.
Примечания: в одном из драбблов использована прямая цитата из фильма.
Кин-дза-дза! (СССР, 1986 г.)
198 слов, повседневностьМаяк трактора мигал оранжевым светом, разбавляя тёплыми проблесками серую будничность Москвы. Серые стены, серый асфальт, серое небо. Серые лица прохожих.
Иван выглянул из кабины трактора в окно и пыхнул горьким табачным дымом – серым, конечно, – не вынимая сигареты изо рта. В дыму сверкнул оранжевым, как маячок, огоньком тлеющий уголёк.
- Ку! – донеслось откуда-то снаружи, Брагинский невольно бросил взгляд на свои штаны и тут же настороженно оглядел улицу, снова высовываясь из окошка кабины.
Два человека, характерно присевшие, проводили его трактор глазами и встретились взглядами.
Иван недовольно прицыкнул и сплюнул окурок на асфальт. «Опять. Нужно будет связаться с Плюком, чтоб следил лучше за своими приборами и голодранцами. Может, у Земли и нет всепланетного представителя, зато у каждой земной страны есть. Плюку на своих плевать, а мне на своих – нет. А то так до конца жизни и будут собирать да прятать спички под матрацами».
Россия задумчиво поскрёб давно не бритый подбородок. Трактор тряхнуло – он преодолевал кочку, – но Иван не обратил внимания на то, как привычно стукнули от тряски зубы. «Хотя в одном я с ним согласен – некоторых артистов, – воображение живо нарисовало Брагинскому широкую белозубую улыбку, блестящие голубые глаза за стёклами очков и задорно торчащую прядь светлых волос, – стоило бы сажать в клетки».
Большой Лебовски (США, 1998 г.),
233 слова, повседневность– О, здорово! Не думал, что увидимся, – Чувак поскреб затылок, припоминая: кажется, это уже было, с этим же усатым мужиком в дурацкой ковбойской шляпе. – Тем более в магазине ковров.
– Здорово, Чувак, – мужик в шляпе блеснул хитрыми глазами в обрамлении мелких морщин. – Слышал, маленький Лебовски недавно появился?
Чувак улыбнулся и поскрёб на этот раз подбородок.
– Вроде того. Сам вот только узнал. Решил типа отпраздновать. Так… ты тут продаёшь ковры?
– Вроде того, – повторил за Чуваком мужик.
– Беру этот, – к прилавку подошёл молодой человек в очках и ткнул пальцем в свёрток у стены.
– Оу-оу-оу! – Чувак поморгал, переводя взгляд с трубки ковра на парня и обратно. «Что за фигня? У одного дурацкая шляпа, у второго дурацкая прядь торчит», – подумалось Чуваку, но заговорил он о деле: – Знаешь, парень, у меня был такой же ковёр дома…
– Ага, такой ковёр задаёт стиль всей комнате, – парень протянул Чуваку ладонь. – Альфред Джонс.
Лебовски кивнул и пожал руку.
– Послушай, Альфред Джонс, я столько натерпелся, пытаясь достать себе такой вот ковёр, ты не представляешь, какой жуткий стиль у комнаты без него…
– Ладно тебе, жалко, что ли? – на лице Альфреда появилась какая-то совсем детская обида.
– Эй, Альфред Джонс, ты знаешь, кто я? Меня зовут Чувак, и ещё никто в этом городе ни разу не говорил, что Чувак жадный.
– Тогда я заберу ковёр, – Джонс засиял улыбкой.
– Послушай… Альфред. Ал. Давай обсудим это за стаканчиком «Белого русского». Ты играешь в боулинг? Мне есть, что рассказать тебе о коврах.
Пустота (Канада, 2003 г.)
295 слов, драма– Эй! Э-э-эй! – Дэйв встал перед ступеньками дома, уже привычно оглядывая пустоту вокруг. Самую настоящую – идеально белую, идеально пустую пустоту. Белый – это не цвет. Белый – это отсутствие цвета. Вообще-то настоящего белого, без оттенков и примесей, не бывает в природе, Эндрю рассказал об этом вчера. Его создали люди. Так уж они устроены – разрушают и убирают всё, что видят. А раз уж они с Эндрю люди – они тоже могут разрушать и убирать. И у них получается идеальный белый, конечно. Место, где ничего нет. Пустое место.
– Эй! – Дэйв всё равно иногда кричал в пустоту – пожалуй, просто потому что ему хотелось покричать, а не потому что он надеялся, что там всё же кто-то есть.
– Ты опять? – из окна высунулся Эндрю, с любопытством глянув на друга.
Дэйв пожал плечами.
– Меня успокаивает собственный голос, он же прекрасен.
– Пошли лучше выберем видеоигру на вечер, – Эндрю махнул рукой и скрылся в окне. Через пару секунд за дверью дома скрылся и Дэйв.
Мэтью уже привык, конечно же, он привык – так он говорил себе каждый раз, когда Дэйв звал и не слышал, как Мэтью отзывается. Но Уильямс всё равно продолжал кричать в ответ, сидя прямо напротив входа в дом. Продолжал кричать и пытаться сдержать слёзы – у него никогда не получалось, но он всё равно старался.
– Я здесь, здесь! Мать вашу… – Мэтью отчаянно ударил кулаком по пустоте под собой и та спружинила, заволновалась. Его никогда не замечали. На него никогда не обращали внимания. Его это почти устраивало – до того, как всё вокруг исчезло, кроме этого дома. А он не исчез. Потому что о нём не помнили, никогда не помнили.
– А кто ты? – белый медвежонок, сидевший рядом, встрепенулся. Он почти сливался с пустотой, но, конечно, он не был идеально белым. На Уильямса уставились черные глаза-бусинки.
– Канада… – всхлипнул он и безвольно завалился на бок, не моргая глядя перед собой.
Жандарм из Сен-Тропе (Франция, 1964 г.)
399 слов, юмор – Спасайся кто может! – Крюшо язвительно тянул гласные, размахивая руками. Он и его жандармы окружили нудистов, брали их в кольцо. Кто-то ещё пытался заправить рубашку в штаны и застегнуть ремень. Хитрость Крюшо удалась, но его бойцам она стоила немалых нервов. Особенно Фугасу, который долго ещё не забудет единственное своё спасение от полной наготы – вчерашнюю газетёнку. Кажется, там была статья о какой-то развратной актрисульке – какая ирония.
– Ваши документы, – Людовик Крюшо, старший жандарм Сен-Тропе, источал томное, вязкое самодовольство, масляно улыбался, стоя среди пытающихся прикрыться нудистов.
– Мсье Крюшо, ну за что же вы так? – смешливый молодой человек со светлыми волосами до плеч подбежал к жандарму, когда они все шли под конвоем с пляжа. – Что же вы так злитесь? Может, вам просто тоже хочется позагорать и искупаться без всего лишнего, но вы просто не можете себе позволить? – взрыв смеха за спиной заставил Людовика побагроветь и резко развернуться, кривясь и уже готовясь высказать этому наглому мерзкому… – Что вы скрываете от общественности под своей одеждой, старший жандарм Крюшо? – светловолосый мужчина упёр руки в бока и важно надул щеки, но яркие голубые глаза его, конечно, смеялись. – Ребята, давайте не будем злиться на мсье, он ведь наверняка присоединился бы к нам, будь у него выходной! Как мсье Фугас – ему так шла эта чудесная газета!
Толпа за спиной Крюшо снова взорвалась хохотом, загалдела, и он остановился, снова обернувшись, яростно сжал кулаки и снизу вверх – но с непередаваемым достоинством гордого собой разозлённого жандарма – посмотрел на мужчину, который просто-таки являл собой наглое веселье и прочие приятные пороки.
– Вы знаете, что я вам…
– Конечно, знаю, мсье Крюшо, и потому не буду этого дожидаться! – и мужчина рванул в сторону, в лес, сорвав с бёдер полотенце, чтобы не мешалось.
– Держи его! – взвыл жандарм и сам припустил следом, придерживая фуражку, но наглец уже скрылся в зарослях.
– О, мсье Крюшо!
– Ах вот ты где! – при виде того самого светловолосого нудиста Людовик тут же весь покраснел от ярости.
– И, как видите, одет, – мужчина, сияя улыбкой, приподнял светлую шляпу в приветственном жесте. – O? Bonjour, мадемуазель! – он заглянул за плечо жандарму, из-за которого выглянула миловидная девушка. – Меня зовут Франциск Бонфуа. Не желаете прогуляться? Я собирался сходить в боулинг…
– Домой, Николь, домой! – взвыл Крюшо, толкая дочь в спину.
– Но papa, это Франциск, ребята говорили, что он не просто человек, он…
– Ах, Франциск! Я покажу тебе Франциска! И тебе, и ему… Конечно, не человек, он нудист, нудист, Николь!
Николь, увлекаемая отцом, обернулась. Бонфуа засиял улыбкой и подмигнул ей, снова приподняв шляпу.
Большой куш (Великобритания— США, 2000 г.)
533 слова, повседневность, криминал, юморАнглия сплюнул на мокрый асфальт и сунул руки в карманы. Он с досадой пнул камень, медленно, очень медленно идя в сторону дома.
Кёркланд не знал, радоваться или расстраиваться. В нём вообще часто умещались чувства и желания совершенно противоположные и взаимоисключающие. Что, впрочем, не мешало самому Англии, зато, бывало, здорово досаждало окружающим.
И вот теперь он почти расстраивался – сегодня он ждал, что нелегальный ринг накроют его бравые ребята в форме. Он уже почти слышал, как они браво матерятся, и почти видел, как они браво пачкают чужие лица своими бравыми подошвами, браво заламывают… ладно, не слишком браво – тех, кто был на ринге, и тех, кто за ним стоял. Но ребята не появились, и… и более того, Кирпич лёг в четвёртом раунде – и таким образом сам Кёркланд проиграл несколько сотен фунтов, что было весьма неприятно. Но даже несмотря на это Артур был почти рад… да, тому же, что его расстраивало – так и не состоявшемуся полицейскому налету. В конце концов, у каждого есть свой секрет, прячущийся в каком-нибудь грязном райончике под денежно-матерным паролем. Или в алом ротике какой-нибудь не слишком свежей фальшивой институтки. Не то, чтобы Артур был сильно азартным или любил наблюдать, как два здоровенных мужика месят друг друга… Враньё, конечно. Кёркланд был азартным старым говнюком, за жизнь рисковавшим не только парой сотен, и сам иногда был не прочь наградить кого-нибудь сломанными рёбрами и зубами на ладони. В перерывах между чопорным чаепитием и степенной игрой в шахматы с джентльменами в закрытом королевском клубе.
Артур Кёркланд, олицетворение самой Англии, сборник всевозможных противоположностей, резко замер и сразу же медленно, плавно прилип спиной к стене.
Из замызганного здания вывалились какие-то люди, Артур не сразу узнал их. Из этих же дверей он и сам недавно вышел – чуть раньше, чем бой объявили законченным – как только увидел, как цыган на ринге замахивается – Кёркланд знал – в последний раз. Каким бы ни был Кирпич, после того он обязан был лечь – физиология обязывала, а она дама такая: она сказала – ты сделал, никаких исключений.
Выстрелы, выстрелы, крики. Артуру следовало тихо убраться домой, но, конечно, действия нужно было уравновесить противоположными. Он уже успел замереть и отвернуться, значит, теперь нужно подобраться ближе, чтоб узнать, в чём дело.
– С вами бывало такое? Переходишь дорогу и смотришь не в ту сторону. И вдруг, прямо возле тебя автомобиль. Что ты делаешь? Как правило, какую-нибудь глупость. Ты замираешь. И твоя жизнь вовсе не проходит перед тобой, потому что ты настолько охуенно напуган, что думать не можешь. Ты просто замираешь с глупой рожей. А цыган – нет, – это Турецкий. Артур знает его – он готовил Кирпичу противника. Кажется, сначала это должен был быть Джордж, тот ещё танк, но… этот щупловатый на взгляд Кёркланда цыган оказался на ринге куда интереснее. И не только на ринге – Артур краем глаза зацепил распростёртого на заплёванном асфальте Кирпича.
И вот теперь этот цыган запрыгивал в машину к своим, улепётывая. «Да у них явно договор нарушен, – дошло до Англии. – Договор! Вот засранцы! Я делал ставку на подставном матче, сукины дети!»
Томми, парень рядом с Турецким, цедил сквозь зубы, как ненавидит цыган*.
«Знал бы ты, как я их ненавижу! – мысленно фыркнул Артур, аккуратно отлепляясь от стены. – Сколько пота и крови мне стоило прижать их к ногтю, а они всё равно… цыгане!» - Артур с особенной, какой-то застарелой неприязнью проводил взглядом их машину.
*Как и в фильме, в фике цыгане - это ирландские путешественники.
Автор: здесь
Размер: драбблы, 1672 слова в сумме по всем
Пейринг/Персонажи: Россия, Америка, Канада, Франция, Англия, персонажи разных фильмов.
Категория: джен
Жанр: кроссовер
Рейтинг: G — PG-13
Краткое содержание: часто разные люди встречают свои страны, но так и не понимают, с кем виделись на самом деле.
Примечания: в одном из драбблов использована прямая цитата из фильма.
Кин-дза-дза! (СССР, 1986 г.)
198 слов, повседневностьМаяк трактора мигал оранжевым светом, разбавляя тёплыми проблесками серую будничность Москвы. Серые стены, серый асфальт, серое небо. Серые лица прохожих.
Иван выглянул из кабины трактора в окно и пыхнул горьким табачным дымом – серым, конечно, – не вынимая сигареты изо рта. В дыму сверкнул оранжевым, как маячок, огоньком тлеющий уголёк.
- Ку! – донеслось откуда-то снаружи, Брагинский невольно бросил взгляд на свои штаны и тут же настороженно оглядел улицу, снова высовываясь из окошка кабины.
Два человека, характерно присевшие, проводили его трактор глазами и встретились взглядами.
Иван недовольно прицыкнул и сплюнул окурок на асфальт. «Опять. Нужно будет связаться с Плюком, чтоб следил лучше за своими приборами и голодранцами. Может, у Земли и нет всепланетного представителя, зато у каждой земной страны есть. Плюку на своих плевать, а мне на своих – нет. А то так до конца жизни и будут собирать да прятать спички под матрацами».
Россия задумчиво поскрёб давно не бритый подбородок. Трактор тряхнуло – он преодолевал кочку, – но Иван не обратил внимания на то, как привычно стукнули от тряски зубы. «Хотя в одном я с ним согласен – некоторых артистов, – воображение живо нарисовало Брагинскому широкую белозубую улыбку, блестящие голубые глаза за стёклами очков и задорно торчащую прядь светлых волос, – стоило бы сажать в клетки».
Большой Лебовски (США, 1998 г.),
233 слова, повседневность– О, здорово! Не думал, что увидимся, – Чувак поскреб затылок, припоминая: кажется, это уже было, с этим же усатым мужиком в дурацкой ковбойской шляпе. – Тем более в магазине ковров.
– Здорово, Чувак, – мужик в шляпе блеснул хитрыми глазами в обрамлении мелких морщин. – Слышал, маленький Лебовски недавно появился?
Чувак улыбнулся и поскрёб на этот раз подбородок.
– Вроде того. Сам вот только узнал. Решил типа отпраздновать. Так… ты тут продаёшь ковры?
– Вроде того, – повторил за Чуваком мужик.
– Беру этот, – к прилавку подошёл молодой человек в очках и ткнул пальцем в свёрток у стены.
– Оу-оу-оу! – Чувак поморгал, переводя взгляд с трубки ковра на парня и обратно. «Что за фигня? У одного дурацкая шляпа, у второго дурацкая прядь торчит», – подумалось Чуваку, но заговорил он о деле: – Знаешь, парень, у меня был такой же ковёр дома…
– Ага, такой ковёр задаёт стиль всей комнате, – парень протянул Чуваку ладонь. – Альфред Джонс.
Лебовски кивнул и пожал руку.
– Послушай, Альфред Джонс, я столько натерпелся, пытаясь достать себе такой вот ковёр, ты не представляешь, какой жуткий стиль у комнаты без него…
– Ладно тебе, жалко, что ли? – на лице Альфреда появилась какая-то совсем детская обида.
– Эй, Альфред Джонс, ты знаешь, кто я? Меня зовут Чувак, и ещё никто в этом городе ни разу не говорил, что Чувак жадный.
– Тогда я заберу ковёр, – Джонс засиял улыбкой.
– Послушай… Альфред. Ал. Давай обсудим это за стаканчиком «Белого русского». Ты играешь в боулинг? Мне есть, что рассказать тебе о коврах.
Пустота (Канада, 2003 г.)
295 слов, драма– Эй! Э-э-эй! – Дэйв встал перед ступеньками дома, уже привычно оглядывая пустоту вокруг. Самую настоящую – идеально белую, идеально пустую пустоту. Белый – это не цвет. Белый – это отсутствие цвета. Вообще-то настоящего белого, без оттенков и примесей, не бывает в природе, Эндрю рассказал об этом вчера. Его создали люди. Так уж они устроены – разрушают и убирают всё, что видят. А раз уж они с Эндрю люди – они тоже могут разрушать и убирать. И у них получается идеальный белый, конечно. Место, где ничего нет. Пустое место.
– Эй! – Дэйв всё равно иногда кричал в пустоту – пожалуй, просто потому что ему хотелось покричать, а не потому что он надеялся, что там всё же кто-то есть.
– Ты опять? – из окна высунулся Эндрю, с любопытством глянув на друга.
Дэйв пожал плечами.
– Меня успокаивает собственный голос, он же прекрасен.
– Пошли лучше выберем видеоигру на вечер, – Эндрю махнул рукой и скрылся в окне. Через пару секунд за дверью дома скрылся и Дэйв.
Мэтью уже привык, конечно же, он привык – так он говорил себе каждый раз, когда Дэйв звал и не слышал, как Мэтью отзывается. Но Уильямс всё равно продолжал кричать в ответ, сидя прямо напротив входа в дом. Продолжал кричать и пытаться сдержать слёзы – у него никогда не получалось, но он всё равно старался.
– Я здесь, здесь! Мать вашу… – Мэтью отчаянно ударил кулаком по пустоте под собой и та спружинила, заволновалась. Его никогда не замечали. На него никогда не обращали внимания. Его это почти устраивало – до того, как всё вокруг исчезло, кроме этого дома. А он не исчез. Потому что о нём не помнили, никогда не помнили.
– А кто ты? – белый медвежонок, сидевший рядом, встрепенулся. Он почти сливался с пустотой, но, конечно, он не был идеально белым. На Уильямса уставились черные глаза-бусинки.
– Канада… – всхлипнул он и безвольно завалился на бок, не моргая глядя перед собой.
Жандарм из Сен-Тропе (Франция, 1964 г.)
399 слов, юмор – Спасайся кто может! – Крюшо язвительно тянул гласные, размахивая руками. Он и его жандармы окружили нудистов, брали их в кольцо. Кто-то ещё пытался заправить рубашку в штаны и застегнуть ремень. Хитрость Крюшо удалась, но его бойцам она стоила немалых нервов. Особенно Фугасу, который долго ещё не забудет единственное своё спасение от полной наготы – вчерашнюю газетёнку. Кажется, там была статья о какой-то развратной актрисульке – какая ирония.
– Ваши документы, – Людовик Крюшо, старший жандарм Сен-Тропе, источал томное, вязкое самодовольство, масляно улыбался, стоя среди пытающихся прикрыться нудистов.
– Мсье Крюшо, ну за что же вы так? – смешливый молодой человек со светлыми волосами до плеч подбежал к жандарму, когда они все шли под конвоем с пляжа. – Что же вы так злитесь? Может, вам просто тоже хочется позагорать и искупаться без всего лишнего, но вы просто не можете себе позволить? – взрыв смеха за спиной заставил Людовика побагроветь и резко развернуться, кривясь и уже готовясь высказать этому наглому мерзкому… – Что вы скрываете от общественности под своей одеждой, старший жандарм Крюшо? – светловолосый мужчина упёр руки в бока и важно надул щеки, но яркие голубые глаза его, конечно, смеялись. – Ребята, давайте не будем злиться на мсье, он ведь наверняка присоединился бы к нам, будь у него выходной! Как мсье Фугас – ему так шла эта чудесная газета!
Толпа за спиной Крюшо снова взорвалась хохотом, загалдела, и он остановился, снова обернувшись, яростно сжал кулаки и снизу вверх – но с непередаваемым достоинством гордого собой разозлённого жандарма – посмотрел на мужчину, который просто-таки являл собой наглое веселье и прочие приятные пороки.
– Вы знаете, что я вам…
– Конечно, знаю, мсье Крюшо, и потому не буду этого дожидаться! – и мужчина рванул в сторону, в лес, сорвав с бёдер полотенце, чтобы не мешалось.
– Держи его! – взвыл жандарм и сам припустил следом, придерживая фуражку, но наглец уже скрылся в зарослях.
– О, мсье Крюшо!
– Ах вот ты где! – при виде того самого светловолосого нудиста Людовик тут же весь покраснел от ярости.
– И, как видите, одет, – мужчина, сияя улыбкой, приподнял светлую шляпу в приветственном жесте. – O? Bonjour, мадемуазель! – он заглянул за плечо жандарму, из-за которого выглянула миловидная девушка. – Меня зовут Франциск Бонфуа. Не желаете прогуляться? Я собирался сходить в боулинг…
– Домой, Николь, домой! – взвыл Крюшо, толкая дочь в спину.
– Но papa, это Франциск, ребята говорили, что он не просто человек, он…
– Ах, Франциск! Я покажу тебе Франциска! И тебе, и ему… Конечно, не человек, он нудист, нудист, Николь!
Николь, увлекаемая отцом, обернулась. Бонфуа засиял улыбкой и подмигнул ей, снова приподняв шляпу.
Большой куш (Великобритания— США, 2000 г.)
533 слова, повседневность, криминал, юморАнглия сплюнул на мокрый асфальт и сунул руки в карманы. Он с досадой пнул камень, медленно, очень медленно идя в сторону дома.
Кёркланд не знал, радоваться или расстраиваться. В нём вообще часто умещались чувства и желания совершенно противоположные и взаимоисключающие. Что, впрочем, не мешало самому Англии, зато, бывало, здорово досаждало окружающим.
И вот теперь он почти расстраивался – сегодня он ждал, что нелегальный ринг накроют его бравые ребята в форме. Он уже почти слышал, как они браво матерятся, и почти видел, как они браво пачкают чужие лица своими бравыми подошвами, браво заламывают… ладно, не слишком браво – тех, кто был на ринге, и тех, кто за ним стоял. Но ребята не появились, и… и более того, Кирпич лёг в четвёртом раунде – и таким образом сам Кёркланд проиграл несколько сотен фунтов, что было весьма неприятно. Но даже несмотря на это Артур был почти рад… да, тому же, что его расстраивало – так и не состоявшемуся полицейскому налету. В конце концов, у каждого есть свой секрет, прячущийся в каком-нибудь грязном райончике под денежно-матерным паролем. Или в алом ротике какой-нибудь не слишком свежей фальшивой институтки. Не то, чтобы Артур был сильно азартным или любил наблюдать, как два здоровенных мужика месят друг друга… Враньё, конечно. Кёркланд был азартным старым говнюком, за жизнь рисковавшим не только парой сотен, и сам иногда был не прочь наградить кого-нибудь сломанными рёбрами и зубами на ладони. В перерывах между чопорным чаепитием и степенной игрой в шахматы с джентльменами в закрытом королевском клубе.
Артур Кёркланд, олицетворение самой Англии, сборник всевозможных противоположностей, резко замер и сразу же медленно, плавно прилип спиной к стене.
Из замызганного здания вывалились какие-то люди, Артур не сразу узнал их. Из этих же дверей он и сам недавно вышел – чуть раньше, чем бой объявили законченным – как только увидел, как цыган на ринге замахивается – Кёркланд знал – в последний раз. Каким бы ни был Кирпич, после того он обязан был лечь – физиология обязывала, а она дама такая: она сказала – ты сделал, никаких исключений.
Выстрелы, выстрелы, крики. Артуру следовало тихо убраться домой, но, конечно, действия нужно было уравновесить противоположными. Он уже успел замереть и отвернуться, значит, теперь нужно подобраться ближе, чтоб узнать, в чём дело.
– С вами бывало такое? Переходишь дорогу и смотришь не в ту сторону. И вдруг, прямо возле тебя автомобиль. Что ты делаешь? Как правило, какую-нибудь глупость. Ты замираешь. И твоя жизнь вовсе не проходит перед тобой, потому что ты настолько охуенно напуган, что думать не можешь. Ты просто замираешь с глупой рожей. А цыган – нет, – это Турецкий. Артур знает его – он готовил Кирпичу противника. Кажется, сначала это должен был быть Джордж, тот ещё танк, но… этот щупловатый на взгляд Кёркланда цыган оказался на ринге куда интереснее. И не только на ринге – Артур краем глаза зацепил распростёртого на заплёванном асфальте Кирпича.
И вот теперь этот цыган запрыгивал в машину к своим, улепётывая. «Да у них явно договор нарушен, – дошло до Англии. – Договор! Вот засранцы! Я делал ставку на подставном матче, сукины дети!»
Томми, парень рядом с Турецким, цедил сквозь зубы, как ненавидит цыган*.
«Знал бы ты, как я их ненавижу! – мысленно фыркнул Артур, аккуратно отлепляясь от стены. – Сколько пота и крови мне стоило прижать их к ногтю, а они всё равно… цыгане!» - Артур с особенной, какой-то застарелой неприязнью проводил взглядом их машину.
*Как и в фильме, в фике цыгане - это ирландские путешественники.
@темы: чсв