Фандом: Хеталия
Название: Суббота
Автор: долбоёб и даже собственную задумку провалил.
Бета: ...всем миром. Огромное спасибо
Der kleine Prinz. и
Shiranu Trixter.
Персонажи: Дания, Норвегия, Нидерланды, Пруссия, Англия, Швеция, упоминается Финляндия.
Жанр: ...ангст? Психология? Повседневность? Чёрт его знает.
Рейтинг: PG-13 за бухло, побои и шалунишек (с)
Дисклеймер: отказываюсь. Когда-нибудь выкуплю у Химаруи авторские права.
Саммари: одна суббота одного датчанина чужими глазами.
Предупреждения: фанонные имена Дании, Норвегии, Нидерландов.
От автора: моя прелессссть, блеать!
читать дальшеНорвегии было неприятно. Неприятно в нём всё – взгляды, голос, его прикосновения… Особенно прикосновения. Норвежец избегал их, как только мог, избегал этого человека в принципе. А тот, будто назло, всегда оказывался там же, где и Андерс, и, разумеется, всегда норовил обнять, стискивая посильнее, и зарывался здоровенной пятернёй в волосы Нильсена. Он всегда – всегда, без исключений – был громким и взбалмошным настолько, что норвежцу казалось, будто это не один датчанин, а целая их толпа. И улыбался Хенрик крайне мерзко и так широко, что иногда Норвегия думал, что у Хансена от улыбки рот порвётся. Впрочем, всё было бы не так плохо, если бы Дания молчал и только скалился. Но и болтать он любил – и был невыносим, когда рассказывал очередную совершенно идиотскую историю своим совершенно идиотским, неприятным и ужасно громким голосом.
Словом, Дания нервировал Норвегию самим фактом своего существования. Был для Андерса живым воплощением всего, что только может раздражать и бесить до сведённых скул.
И теперь, когда норвежец чувствовал, как его снова заключают в тиски, как прямо на ухо сопят и орут приветствие, как сильные пальцы забираются в волосы – его начинало трясти от бешенства. Дания получил ощутимый тычок в солнечное сплетение и отступил на шаг, но не перестал скалить зубы в широкой улыбке.
Норвегия не любил выходные. Потому что в эти дни Хенрика тянуло в его дом особенно сильно - будто там мёдом было намазано. И сейчас он, выпрямившись, потребовал кофе. «По-братски, по-соседски!» - Андерс жалел о таком родстве. Ему хотелось находиться как можно дальше от датчанина, и уж тем более не хотелось быть его соседом.
Выпроваживать братца было бесполезно – это Нильсен знал лучше, чем таблицу умножения. Проще было сварить ему кофе и потерпеть, пока он наговорится и свалит, оставив норвежца в покое - по крайней мере, до следующего дня точно. А если повезёт – то и до следующей субботы.
Конечно, Хенрик не удосужился снять обувь, проходя на кухню. Норвегия стиснул зубы – он устал напоминать Дании о правилах приличия. И, разумеется, Хансен говорил, не затыкаясь. Андерс, ставя на стол чашку с кофе, прожигал брата ледяным взглядом. Он думал о том, что тот физически не способен закрывать рот, когда бодрствует. Вообще-то он и во сне болтал, но об этом Нильсен предпочитал не вспоминать – это знание было свидетельством того, что он когда-то жил с датчанином.
Утро субботы было безнадёжно испорчено, как и утро любой другой субботы, хотя Норвегия и не слушал Хенрика. Он следил за минутной стрелкой настенных часов - так внимательно, будто от этого зависела его жизнь. Иногда он отдёргивал руки, за которые Хансен порывался его хватать.
Наконец стрелка сделал полный оборот, и Андерс позволил себе тихо выдохнуть – датчанин всегда приходил только на час. Всё это время норвежцу казалось, что голос брата зудит в голове надоедливой мухой, которая бьётся о стенки черепной коробки, будто о стекло.
То ли за час у Дании заканчивались дурацкие истории, то ли он уставал получать по рукам – Норвегии было всё равно, он просто радовался, что Хенрик наконец готов был убрать свою тушу из его дома. Омрачало этот момент то, что уходу датчанина предшествовал ритуал тот же, что и приветствию.
Снова получив в солнечное, Хансен вышел вон, подмигнув Норвегии на прощание. Андерса передёрнуло, и он поспешил отвернуться, уходя на кухню. Нужно было вылить холодный кофе – Дания к чашке так и не притронулся.
* * *
Ни Мартен, ни Хенрик никогда не жалели сил. Нидерланды знал, что Дания всегда лупит по мячу так, будто хочет, чтобы он через трибуны перелетел, и не стеснялся соответствовать. Каждую субботу ван Рейн приобретал кучу новых синяков и ссадин, а на Хансене их появлялось и того больше. Бельгия иногда спрашивала, правда ли они играют в футбол, потому что после каждого такого дружеского матча её брат выглядел как после хорошей драки.
И датчанин, и голландец давно заимели привычку выбрасывать футболки сразу после игры, считая, что вряд ли грязные, полностью мокрые тряпки послужат ещё хоть сколько-то. Они всегда выкладывались на поле по полной – и даже немного больше того. Мартен выплёскивал энергию, которую иначе было не на что направить – время было мирным, и почти медитативный образ жизни сказывался. Почему Хенрик вкладывал в каждый удар и в каждый шаг столько ярости, ван Рейн не знал и не спрашивал. Они вообще мало говорили, даже не здоровались на словах – только пожимали друг другу руки и сразу направлялись к раздевалкам. Нидерланды не набивался в друзья и не лез в душу датчанину, а тот не стремился выворачиваться наизнанку перед голландцем. И Мартен был ему за это благодарен – ему требовался только партнёр для игры, кто-то, кто не жалел бы его и себя на поле, а проблем у ван Рейна и своих было по горло.
Хансен закурил и тряхнул ещё влажными после душа волосами, протягивая зажигалку Нидерландам.
- Хорошо сыграли, - Мартен тоже закурил и вернул зажигалку.
- Хорошо, - Хенрик кивнул и, как и в начале встречи, только пожал голландцу руку, уходя.
* * *
Гилберт думал, что они в чём-то похожи. По крайней мере, пили они одинаково и пьянели почти синхронно. Дания как-то пошутил, что, в отличие от них, настоящих мужчин, Артур пьёт как баба, улетая от одной бутылки пива. Тот ужасно взбесился и, разумеется, потом пришлось тащить его домой на своих плечах, но это было и правда весело. Особенно когда Кёркленд влез на барную стойку, пожелав устроить внеплановый стриптиз.
Они собирались по субботам, и никто из троих не щадил ни печени, ни глотки. Пруссия приходил, потому что ему нравилась компания, Англия – потому что страдал от алкоголизма, а Дания приходил отдохнуть от своих братьев-безымоциональных брёвен. По крайней мере, так считал Байльшмидт.
Гилберт опрокидывал в себя виски стакан за стаканом. Сегодня они пили в баре, и Хенрик предложил брать что покрепче. Англия настоял на «родном и хорошо знакомом», и теперь на столе стояла уже вторая бутылка «Балантайнз». Впрочем, не таким и родным был Артуру этот напиток, но все закрыли глаза на то, что он сделан в Шотландии.
Тогда, когда англичанин пытался танцевать стриптиз и чуть не рухнул со стойки, Дания сказал ещё, что женственности Кёркленду добавляет то, что он начинает душу изливать по пьяни. В самом деле, ни пруссак, ни сам датчанин не имели привычки жаловаться и распускать сопли, будучи под градусом. Когда они доходили до кондиции, то разве что вспоминали, как круто дрались в молодости, как пили, как бегали в деревни девок щипать за ягодицы – да так, что визги и в соседних селениях слышно было. Англия же «по синьке» почему-то вспоминал румяные пухлые щечки Альфреда, его шумный и грандиозный уход, но не то, как был огромной империей. Правда, тогда и у самого Гилберта в голове всплывали не менее пухлые щёчки Запада и то, как младший брат смешно хмурил светлые бровки, не по-детски строго глядя на всех вокруг. Пруссия не считал нужным этим делиться и уж тем более не задумывался, кого или что может вспоминать Хенрик.
Прекращали они пить тогда, когда сфокусировать взгляд друг на друге становилось сложно, а табачный дым плотной завесой обволакивал их столик, скрывая от посторонних.
Первым обычно уезжал Кёркленд – точнее, его усаживали в такси сразу по выходу из бара. И Байльшмидт, и Хансен не на шутку опасались, что англичанину может вдруг приспичить поколдовать – в таких случаях доставалось всем, кто находился поблизости. По хвосту, по лишнему уху, по геморрою – обязательно доставалось. После этого Гилберт ловил машину и с чувством выполненного долга ехал домой. Он никогда не лез к датчанину с расспросами, чтобы узнать, почему тот не спешит забраться в салон, справедливо полагая, что это его не касается. В конце концов, Дании могло просто нравиться ходить пешком.
* * *
В дверь стучали – достаточно тихо и деликатно, чтобы никто не проснулся, но достаточно громко, чтобы услышал бодрствующий.
Это не предвещало ничего хорошего. Вообще не бывает, чтобы что-то хорошее стучалось в дверь посреди ночи – Бервальд отлично знал это, но всё равно пошёл открывать, уже почти точно зная, кого увидит на пороге.
Он редко приходил – очень редко, но всегда только по субботам.
- Ид’ д’мой, - вместо приветствия.
Дания смотрел на Оксеншерну совершенно безумными глазами, и шведу казалось, что их голубизна слишком уж яркая – даже теперь, в тусклом свете лампочки веранды.
От Хенрика несло алкоголем и табаком. Вторым даже больше, и Швеция непременно поморщился бы, если бы мышцы лица не были скованы настороженностью и напряжённостью.
Швед знал, почему Хансен пришёл – не в первый и не в последний раз. Но в каждый из этих разов Бервальд старался с миром отправить брата домой – пока тот не начинал говорить. Датчанин будто пули выплёвывал слова – самые обидные. Те, которые всегда попадали в цель. Хенрик никогда не промахивался – он слишком хорошо знал Оксеншерну, чтобы позволить себе ошибиться, и выпускал в него слова обойма за обоймой. Дания с улыбкой наблюдал, как белеют костяшки пальцев, вцепившихся в ручку двери, как мрачнеет лицо шведа и как между его бровей залегает глубокая морщина.
Наконец Швеция медленно снял очки и отложил их на подоконник, выходя из дома. Он аккуратно прикрыл за собой дверь и, больше не меняясь в лице, резко выбросил вперёд сжатый кулак. Удар без замаха, однако предназначенный как минимум сломать Хансену челюсть. Хенрик дёрнул головой, и удар пришёлся в скулу, рука Бервальда неудачно скользнула по ней, почти не причинив вреда.
- Так и знал, - пошатнувшись, Дания отступил на шаг и презрительно фыркнул, широко усмехаясь и сверху вниз глядя на брата. – Одомашился и разучился драться. Из двоих придурков «ж’на» - ты, а не финн.
Мигнула и погасла лампочка, освещавшая веранду.
Швед нахмурился чуть больше, но это не было заметно. Особенно Хенрику, на которого обрушился шквал ударов. Бервальд бил в полную силу, чётко, выверяя удары и не делая между ними перерывов. Сам Оксеншерна почувствовал боль где-то в районе рёбер, потом на мгновение зажмурился, получив в висок… Через десяток минут Швеция ощутил, как за шиворот стекает тонкая горячая струйка – Хансен знатно приложил его затылком о бетонную дорожку, которую днём Бервальд сам очистил от снега.
Шуршала одежда, были слышны удары, выбиваемый ими из лёгких воздух и то, как хлюпает в носу датчанина кровь. Впрочем, нос эта каша на его лице напоминала лишь отдалённо. Хенрик упал в снег, хрипя, и не смог подняться с первого раза. И даже со второго. Швед согнулся и отошёл. Он опёрся руками о колени, сплёвывая на дорожку, и знал наверняка, что харкает кровью, хотя в темноте не было видно, насколько красен плевок. Во рту же металлический привкус появился давно.
- Ид’ д’мой.
Если бы Хансен был трезв или хотя бы не настолько пьян, то, может, это Швеция теперь лежал бы в снегу. Но от Дании всё ещё знатно разило перегаром, и Оксеншенра скрылся в своём доме, тихо закрыв дверь – он всегда очень беспокоился о том, чтобы не разбудить Тино.
Датчанин наконец поднялся, прижимая к лицу горсть снега. Держась свободной рукой за рёбра, он пошёл прочь, шатаясь ещё больше.
Швеция выбросил порванную в нескольких местах, окровавленную рубашку. Костяшки пальцев распухли до размеров каштана и стали похожи на открытые язвы, под глазом уже наливался лиловый синяк, нижняя губа была дважды рассечена, разбитая бровь ещё немного кровоточила и… Бервальд снял очки, не захотев дальше рассматривать себя в зеркале.
Он завёл будильник на час раньше, чем обычно, чтобы утром успеть убрать двор. Кажется, Дания оставил свой шарф, да и снег по обеим сторонам от дорожки был истоптан и прожжён горячей кровью.
Лёг Оксеншерна на диване. Так его разбитое лицо не станет первым, что может увидеть Тино, проснувшись.
Швеция смотрел в потолок и молился. Он иногда молился по субботам – когда приходил Хенрик.
Молился за Тино и думал о том, насколько одиноким должен быть человек, чтобы с такой искренней и благодарной улыбкой принимать удары как единственную доступную форму прикосновения и откровения.Вопрос к прочитавшим. А вдруг. Супруга, пшек и господин переводчик могут не отписываться по этому поводу)
Итак, насущное.
Прочитанное воспринимается вами как:
1) Несколько отдельных картинок.
2) Одна картинка, сложенная из кусочков.
-
-
24.09.2011 в 21:56Слушай, про шведа и датчанина прекрасно.
– Одомашился и разучился драться. Из двоих придурков «ж’на» - ты, а не финн.
Оксеншенра скрылся за дверью своего дома, тихо закрыв дверь – он всегда очень беспокоился о том, чтобы не разбудить Тино.
Бервальд снял очки, не захотев дальше рассматривать себя в зеркале.
Молился за Тино и думал о том, насколько одиноким должен быть человек, чтобы с такой искренней и благодарной улыбкой принимать удары как единственную доступную форму прикосновения и откровения.
Вот это очень сильно.
-
-
10.10.2011 в 18:00Бедный Дания, но это очень смешно звучит
Понятия не имею какая была задумка, но то что получилось мне очень нравится. Текст получился цельный, без провалов в логике и действиях, все персонажи очень органично вписались. Характеры переданы идеально, по крайней мере во мне ничего не протестовало когда я читал, значит наши видения совпадают. И мне немного жаль Данию, хотя в принципе наверное его жалеть не стоит, но я очень его люблю и люблю когда ему хорошо-хорошо, а не хорошо-плохо (хотя бы так уже).
Короче говоря прочитал и не пожалел, и да, язык тоже прекрасный
-
-
10.10.2011 в 18:19Огромное спасибо, что прочитал и отзыв оставил) Всегдаприятно получать развёрнутые комментарии. Очень рад, что картинка всё же сложилась целиком, и что языком порадовал)
Ещё раз большое спасибо
Было бы очень здорово этот фанфик увидеть в скандинавском сообществе, я не настаиваю, но если вдруг захочется :3
эм... раз такой расклад - почему нет?) Это очень льстит, правда)
И мне немного жаль Данию, хотя в принципе наверное его жалеть не стоит, но я очень его люблю и люблю когда ему хорошо-хорошо, а не хорошо-плохо (хотя бы так уже).
рабочее название было "Нищщасны Дан" х)
-
-
10.10.2011 в 18:33У меня с комментированием какая-то лажа в последнее время, вижу что-то интересное, откладываю чтобы подробнее рассмотреть, а потом забываю( Бред, в общем.
На всякий вот ссылка www.diary.ru/~colourofsnow/
По ходу действия я так понял что Дании просто необходимо "человеческое" общество, как цветам солнце, очень жаль что из-за своего вполне нормально желания он получался отвергнутым своими "прекрасными" братцами. Мне тут Нидерланды понравился, трудно объяснить чем, просто какое-то чувство приязни, и да, датчанину просто нужен тот кто сможет его слушать и слышать, но не посредством кулаков...
-
-
10.10.2011 в 18:41Общество, прикосновения, живые люди в принципе. Но он с этими своими запросами как-то не вписывается в скандинавскую семью, вот и получается печалька.
датчанину просто нужен тот кто сможет его слушать и слышать, но не посредством кулаков...
тут уже выходит, что хоть как-нибудь. А в общем - да.
На всякий вот ссылка
спасибо)
-
-
10.10.2011 в 19:31Есть конечно)