[fliss]

Название: Кошмарные выходные
Автор: G. Addams
Пейринг/персонажи: Ойкава Тоору/fem!Ушиджима Вакатоши, fem!Тендо Сатори
Тип: гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: романс
Размер: 3207 слов
Саммари: Ойкава вспомнил, как выглядит: весь мокрый, с грустно свисающими волосами, в замызганных грязной водой из луж штанах. Блестяще, именно в таком виде он хотел встретить Ушиджиму. То есть, не то чтобы он вообще хотел ее встретить – когда-либо в своей жизни.
Дисклеймер: Haikyuu!! © Furudate Haruichi

На фикбуке или

Когда Ойкава подумал, что день уже не может стать хуже, он услышал:

– Ойкава Тоору.

Очевидно, может.

Ойкава стиснул зубы. Поднимать голову и смотреть не хотелось – он и по голосу узнал, кто его зовет.

– Ушивака-чан, – в тон ей ответил Ойкава, скривился и все-таки оторвался от телефона.

Ушиджима стояла напротив под прозрачным зонтиком и смотрела в упор этим своим нечитаемым взглядом. Ойкава цокнул языком: вот же ей неймется, такой дождь – ну и шла бы себе дальше, куда ей там надо было. Но нет, надо остановиться. Ойкава вспомнил, как выглядит: весь мокрый, с грустно свисающими волосами, в замызганных грязной водой из луж штанах. Блестяще, именно в таком виде он хотел встретить Ушиджиму. То есть, не то чтобы он вообще хотел ее встретить – когда-либо в своей жизни.

– И Тендо Сатори! Привет, Тоору-кун. Мокнешь, да? Мокнешь, да.

…и Тендо. Та вынырнула из-за спины Ушиджимы – и как Ойкава не заметил ее зеленый в звездах зонт сразу?

– Что ты здесь делаешь в такую погоду? – Ушиджима склонила голову набок.

– Ты что, подругу свою не слышала? – Ойкаве отчаянно хотелось грубить. Вот так просто, без всяких изысков, не подбирая слова и не выискивая тонкие подколки. Он даже не понимал, почему еще старался придержать язык. Видимо, въевшееся в подкорку воспитание не давало. – Мокну.

– Это я вижу, – сообщила Ушиджима и кивнула. Упруго качнулся тяжелый длинный хвост блестящих волос. – Почему?

– Потому что дождь идет, не заметила? – раздраженно выпалил Ойкава. Тендо тут же прыснула, посмотрела на него одобрительно – от этого сразу стало очень не по себе, – и тут же умиленно – уже на Ушиджиму. И слава богу.

– Если сейчас не уйдешь в тепло и не переоденешься в сухое, заболеешь, – Ушиджима говорила так, словно информировала Ойкаву – ну, как информируют о надвигающихся землетрясениях по радио или телевизору. Спокойно и скучно. – А тебе нельзя. У вас матч в понедельник, послезавтра, – добавила Ушиджима, подумав.

– Вот спасибочки, а то я сам не знал, – процедил Ойкава.

Ушиджима чуть подняла бровь, но никак не прокомментировала.

Ушиджима Вакатоши была мечтой, наверное, каждого школьника, который хоть немного увлекался волейболом или хоть раз видел ее в игре. И по совместительству – ночным кошмаром Ойкавы. Высокая, с длинными густыми волосами, четкими и чуть грубоватыми, но оттого только запоминающимися чертами лица – очень привлекательная девушка. В волейбол играет, опять же. И ноги от ушей. Ойкава сто раз думал о том, что сложись все чуть по-другому, у него не было бы и шанса – влюбился бы, как влюблялись все остальные.

Но у них с Ушиджимой был особый случай.

«Ты будешь отлично играть в Шираторизаве, – сказала Ушиджима, посмотрев один из матчей Китагавы Дайчи, где играл Ойкава. – Ты сильный и станешь еще сильнее». А потом просто развернулась и ушла. У Ойкавы, который только вышел из раздевалки и наткнулся на совсем незнакомую девчонку, тогда чуть челюсть не отвисла. Ну, то есть, к нему часто подходили девочки, улыбались, мило розовели, смотрели скромно в пол или снизу вверх сияющими глазами. Часто конверты с признаниями отдавали или просили сделать селфи вместе. А Ушиджима тогда была с него ростом, не улыбалась – кажется, вообще не умела, – и уж тем более ни о розовых щеках, ни о признаниях и селфи речи не шло.

Ойкава рассказал о том эпизоде Ивайзуми, а потом выбросил из головы. Ненадолго – Ушиджима еще пару раз подходила к нему после матчей. В основном говорила об эпизодах в игре, где Ойкава либо был очень хорош, либо налажал. Ей, кажется, даже не надо было, чтобы он отвечал. Она просто информировала. Как о землетрясениях.

Наверное, стоило уже тогда подумать, что она сама станет для Ойкавы катастрофой.

Когда выяснилось, что он не стал поступать в Шираторизаву, Ушиджима пришла к воротам Аоба Джосай, дождалась его с занятий и снова проинформировала: в целом, все сводилось к тому, что он дурак. Аоба Джосай не его уровень, Шираторизава сильна и бла-бла-бла, которое Ойкава слушать не хотел. Тогда он выяснил, что пытаться перебить Ушиджиму – занятие бесполезное. Можно только позорно сбежать.

Ушиджима продолжала смотреть матчи, в которых он играл, приходить после и заводить разговор. И через полгода в Сейджо и даже за ее пределами были свято уверены, что они встречаются – в это единственный Ивайзуми не верил. Ойкава отчаялся доказать обратное, и, несмотря на наличие собственного фан-клуба, за всю старшую школу девушки у него так никогда и не было. Ойкава считал, что у него есть все основания грубить Ушиджиме.

Особенно сейчас, когда у него и так был паршивый день. Сначала он не выспался, потом подвернул ногу на пробежке, опоздал на встречу с друзьями, кино, на которое они пошли, было ужасно скучным, Ханамаки случайно пролил ему на колено свою колу… И в конце концов Ойкава вымок под дождем, которого вообще-то не обещали в прогнозе, и теперь стоял под каким-то хлипким навесом и разговаривал с Ушиджимой…

– Если ты ждешь, что дождь скоро закончится, то ничего подобного. Надежды твои напрасны, Тоору-кун!

...и Тендо. Которая едва не пела и противно тянула гласные. Жуткая девчонка, еще и взгляд такой – как будто в голову тебе заглядывает и в самую душу лезет. Ойкава передернул плечами. Кошмарный у него получился выходной.

– Ты далеко живешь, – Ушиджима даже не спрашивала.

– Далеко, – поморщился Ойкава.

– Ты можешь зайти ко мне. Мой дом очень близко.

Ойкава чуть телефон из рук не выронил, затолкал его в карман от греха подальше.

Тендо почему-то снова прыснула, похлопала Ушиджиму по плечу.

– Это любовь, Вакатоши-чан. А я тебе давно говорила. Ты как принцесса на белом коне, примчалась спасать нерадивого принца. И теперь, как порядочная девушка, должна выйти за него замуж.

Ойкава поперхнулся слюной и закашлялся. Ушиджима невозмутимо протянула руку и постучала его по спине.

– Полегче! – Ойкава качнулся вперед и широко распахнул глаза. – А ты, – он нехорошо сощурился и покосился на Тендо, – что вообще несешь?

– Дождь до утра теперь будет, – протянула Тендо, совершенно его проигнорировав. Она задумчиво смотрела на небо, потом вдруг резко сорвалась с места, еще раз хлопнула Ушиджиму по плечу и махнула им рукой, скрываясь за углом: – Ну все, мне пора, не заболей, Тоору-кун.

– Прислушайся к Тендо, – Ушиджима сделала жест в сторону одного из частных домов чуть дальше по дороге.

Дом даже отсюда выглядел уютным, теплым и каким-то зовущим. На секунду Ойкава закрыл глаза. Вот сейчас он откажется и вообще вызовет такси. И пусть у него нет денег, родители могут выйти, чтобы заплатить таксисту. И нет, ему не стыдно будет ерзать по сиденью в мокрых насквозь штанах.

Эти самые штаны противно липли везде, где можно и нельзя, Ойкаве даже казалось, что шов врезался в задницу. И свитер лип и теперь почему-то кололся, хотя всегда был мягким. Разве что футболка под ним была еще более-менее нормальной. Волосы вот еще – мокрые, слипшиеся от воды, они противно лезли в лицо.

Ойкава очнулся, только когда за ним захлопнулась дверь. Захотелось стукнуться о нее головой. Это явно было какое-то помешательство, раз он согласился, нырнул к Ушиджиме под зонтик, а теперь разувался в ее доме.

И ничего он не был теплый. Холодина.

– Прошу прощения за вторжение, – пробормотал Ойкава, а потом повторил громче и рефлекторно заулыбался – к ним вышел, очевидно, отец Ушиджимы. На Ойкаву он смотрел с легким удивлением, пока тот представлялся, а Ушиджима кратко объясняла ситуацию.

Ойкаве выдали пушистый халат, предложили ужин и чай и не дергали какими-нибудь странными или просто некорректными вопросами, как он ожидал после всех лет знакомства с Ушиджимой-младшей. Ушиджима-сан был сильно похож на дочку, тоже был сдержанным и невозмутимым, смотрел точно так же нечитаемо, но все равно вызывал в Ойкаве теплые чувства. Не то чтобы приязнь, но сердечную благодарность – точно. Особенно когда Ойкава допивал ароматный чай с жасмином и плотнее кутался в халат, окончательно согреваясь.

– Уже совсем поздно, мне пора. Большое спасибо за все, Ушиджима-сан, – Ойкава поднялся из-за стола и поклонился.

В ответ Ушиджима-сан почему-то недоуменно поднял бровь и переглянулся с дочкой.

– Твоя одежда в стирке, – пояснила Ушиджима.

У Ойкавы все внутри стянулось в узел и ухнуло вниз. Он быстро прикинул, получится ли добраться до дома в одних трусах и футболке.

– Я могу предупредить твоих родителей, если нужно. На втором этаже есть гостевая комната, я расстелил там футон, – манера информировать у Ушиджим явно была семейная.

Ойкава заставил себя поблагодарить как следует. В конце концов, о нем заботились. Родителям он позвонил сам, а с судьбой немного примирился, когда выяснилось, что ему нагрели воду. К тому же, в гостевой комнате обнаружился обогреватель. Плоский и длинный, он стоял между стеной и футоном, и грел уже одним своим видом.

Под одеялом, на свежем постельном белье и с обогревателем под боком стало совсем хорошо. Ойкава тихо выдохнул и не стал улыбаться сам себе только потому, что отчетливо помнил, где находился. В голову полезли мысли: это Ушиджима нарочно его одежду в стирку запихала или ее отец, без всякой задней мысли? Не подарить ли им автоматическую сушилку для белья? А где, интересно, мать Ушиджимы?..

Ойкава поворочался с бока на бок, зажмурился поплотнее и попытался заставить себя не думать. Нужно было быстрее засыпать – тогда эта ночь быстрее пройдет и он наконец свалит домой.

Он уже дремал, когда услышал шорох седзи.

– Ойкава, – Ушиджима присела на край футона и слегка – в ее понимании слегка – встряхнула его за плечо.

– Чего? – Ойкава тут же сел, откинул челку назад и потер лицо ладонью. – Ты мне снишься и это просто ночной кошмар? – со слабой надеждой спросил он. В темноте лицо Ушиджимы белело, было видно, как у нее нахмурены брови.

– Нет, ты проснулся, – Ушиджима подвинулась ближе и устроилась удобнее. – Я думала над словами Тендо.

– И это явно ничем хорошим не закончилось, – тут же фыркнул Ойкава.

– Пока не знаю, – серьезно ответила Ушиджима и пристально посмотрела на него. От такого взгляда хотелось закрыться, заслониться щитами и ощетиниться копьями. – Она часто говорит что-то такое. В целом, это логично: она утверждает, что ни одна девушка не стала бы, хм, – Ушиджима вдруг немного стушевалась, обхватила свои колени руками, и Ойкава мысленно отложил эту картину в особую полку памяти. Когда еще он такое увидит? – Не стала бы столько ходить за парнем с исключительно профессиональными мотивами.

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. И очень хочу ошибиться вот сейчас, – у Ойкавы голос упал до шепота. Ушиджима молчала. Ойкава ущипнул себя за бедро под одеялом, а то это все больше походило на ночной кошмар. И еще – ну не могла же Ушиджима в жизни выглядеть такой… обычной девчонкой. Так человечно. Не могла же?

– Ойкава, сделай мне одолжение, – она наконец заговорила, и Ойкава весь подобрался. – Не уверена, что этот способ действительно работает, но такое предположение в обществе не на пустом месте появилось. Многие говорят, что чтобы проверить или осознать свою симпатию, нужно поцеловать ее объект. Поэтому сделай мне одолжение – позволь себя поцеловать.

Ойкава не знал, что ему понравилось меньше: что его только что обозначили как «объект» или что у него внутри ничего не всколыхнулось в бурном протесте против предложения Ушиджимы. То есть, мысленно он уже послал ее, но в груди не стало горячо от возмущения. Из-за этого Ойкава начинал злиться, но только на себя.

Он молчал, и Ушиджима, наверное, приняв это за знак, повернулась к нему, потянулась ближе, едва не коснулась носом щеки, но больше ничего все-таки не сделала.

– Я не буду с тобой целоваться, – тихо проговорил Ойкава, едва удержавшись от шипения. Ушиджима, кажется, не то не услышала, не то проигнорировала. Очень на нее похоже. Ойкава стиснул кулаки и зубы, готовый фыркнуть – все как всегда, он же так и знал, нужно было притвориться спящим, а утром пораньше свалить, пока она еще спит...

У Ушиджимы едва заметно дрогнули ресницы, она подалась еще немного вперед. Упрямая.

Ойкава ощутил короткий выдох на коже и вдруг понял, что у Ушиджимы залило краской щеки. Было слишком темно, чтобы толком рассмотреть это и убедиться, но Ойкава готов был поклясться, что скулы у нее стали темнее. Он взял ее лицо в ладони, пальцами приминая к ушам густые волосы.

Потом, наверное, будет плохо. Ойкава уже готов был ругать себя и пытаться объясняться с Ушиджимой. Хотя и с собой тоже, и еще неизвестно, с кем сложнее.

Он немного склонил голову и подался навстречу.

Целоваться с Ушиджимой было… странно. Как в очень реалистичном сне, где кажется, что чувствуешь все мелочи и видишь детали, но все равно это не так, как в реальности. Плохо получалось уложить в голове сам факт. А еще то, что у Ушиджимы оказались мягкие губы, Ойкава бы даже сказал – ласковые. Она осторожно, но уверенно отвечала на поцелуй. Зачем-то накрыла одну руку Ойкавы своей, слегка сжала запястье – по внутренней стороне приятно мазнули загрубевшие от ударов по мячу подушечки пальцев.

Поцелуй получался такой аккуратный, что почти нежный. От острого диссонанса у Ойкавы закоротило в мозгу. Внутри горячо защемило.

И почему-то стало стыдно.

От всей этой смеси Ойкава слегка запаниковал, отстранился и быстро убрал руки. Сел на футоне боком, прислонившись спиной к обогревателю, скрестил ноги, потер ладони о колени. Перед глазами в темноте комнаты плясали цветные мушки, как крохотные екаи. В тишине шум дождя за окном казался почти оглушающим. Нужно было что-то сказать или сделать. В идеале – отмотать время назад и никогда не соглашаться зайти к Ушиджиме Вакатоши в дом. Тогда не пришлось бы сейчас лихорадочно соображать и терпеть это тянущее горячее чувство вперемешку со стыдом.

Ушиджима рядом завозилась, тоже села боком и вытянула ноги вперед, расслабляясь. С удовольствием глубоко вдохнула и выдохнула, как будто задерживала воздух все время поцелуя.

Стыд новой волной обжег изнутри, Ойкава почувствовал себя последним идиотом. Как он не мог раньше понять, что с Ушиджимой? Посмотреть на нее нормально, а не как обычно? И еще посмотреть правде в глаза.

Затягивающая болотом рефлексия боролась с желанием снять пленку неловкости, которая влажной паутиной липла к коже. Желание все-таки побеждало, Ойкава считал себя человеком действия. Нужно было сначала разобрать с тем, что было здесь и сейчас.

– Ты раньше с кем-нибудь целовалась? – выпалил он и тут же пожалел. Гениальный вопрос – а главное, как вовремя – от мастера общения с девушками Ойкавы Тоору.

«Я отлично общаюсь с девушками, а не с Ушиджимой Вакатоши, – сам на себя огрызнулся Ойкава. – Она… не такая. Какая-то не такая, и все».

– Да, – голос у Ушиджимы звучал хрипловато, спокойно.

Ойкава резко вскинул голову и посмотрел на нее круглыми глазами. Он вроде бы никакого конкретного ответа не ждал, но и к такой новости готов не был – да как так-то вообще, Ушиджима и…

– У тебя такое лицо. Будешь ревновать к Тендо? Ей бы это понравилось.

– Поверить не могу, – выдохнул Ойкава. – Ушиджима Вакатоши шутит. Это что, у тебя и правда усмешка, или у меня уже галлюцинации в ночи? – он вдруг резко осекся. – Стоп, ты серьезно целовалась с Тендо?!

Ушиджима открыла было рот, чтобы ответить, но Ойкава не дал. Поддавшись порыву, горячей вспышкой обжегшему изнутри, он быстро развернулся к ней, резко подался вперед и поцеловал еще раз. На этот раз без той осторожности, не нежно – наоборот, новый поцелуй был жадным, а Ойкава напирал. Не то чтобы Ушиджима ему уступала. Вытолкнула его язык из своего рта, склонила голову набок и сама скользнула языком по его зубам и небу. Ойкава понимал, что заводился, и не мог понять – не то нервически, из-за Тендо, не то просто, от поцелуя.

Ладонь Ушиджимы легла на затылок, она слегка надавила, будто удерживая Ойкаву. Поворошила волосы пальцами и вдруг немного обмякла, расслабилась. Начавшийся яростно и резко поцелуй медленно сходил на нет, становился легче и спокойнее. Наконец Ушиджима немного отстранилась. Ойкава неохотно открыл глаза. Было хорошо: пальцы Ушиджимы приятно перебирали волосы, а по телу гуляло легкое, какое-то теплое возбуждение, ставшее приятным фоном и вытеснившее на время всю рефлексию.

– Мягкие, – совсем тихо и как-то удивленно выдохнула Ушиджима Ойкаве в губы. Тот заулыбался, тоже расслабился, прижимаясь лбом к ее лбу. Потом и вовсе сполз ниже, положил голову на ее плечо и привалился боком. Руки сами потянулись обнять Ушиджиму за талию и притиснуть ближе.

Думать и переживать больше не хотелось. Злиться тоже. Ойкава только сейчас почувствовал, как сильно устал на самом деле.

– Я сейчас засну, – пробормотал он, стекая дальше вниз, и в итоге вовсе улегся на футоне, положив голову Ушиджиме на бедра.

– Ладно, – она так и продолжала гладить по волосам, ворошить их. Жесткие подушечки пальцев приятно проходились за ухом, по кромке волос на шее, и Ойкава бессовестно млел.

Как это всегда бывает, он упустил момент, когда провалился в сон окончательно. Проснулся от того, что было жарко. Открыл глаза и недовольно отодвинулся от обогревателя – оказывается, спал, почти прижимаясь к нему спиной. Решительно откинул одеяло, но вот это оказалось ошибкой: это у обогревателя да в уютном коконе было тепло, а в доме-то по-прежнему было прохладно. У Ойкавы руки и ноги покрылись мурашками, он тихо зашипел и стал быстро одеваться.

Стоп, одеваться? Вся его одежда должна была сушиться. И…

Ойкава замер, сунув одну ногу в штанину. От одежды пахло по-ушиджимовски скучно – каким-то нейтральным порошком или кондиционером. Ойкава быстро натянул штаны до конца и крутанулся вокруг оси, почему-то ожидая увидеть Ушиджиму где-то рядом. Ожидал, но понятия не имел, что ей теперь говорить.

Ойкава надел свитер и осторожно сдвинул седзи, прислушался. В доме было тихо, но издалека, снизу, слышалось бормотание – не то телевизор, не то радио. Ойкава так же тихо спустился, скользя носками по лакированным ступеням лестницы.

Кухня, точно.

Из приоткрытой двери был слышен голос комментатора. Ойкава заглянул, чувствуя себя сталкером – отвратительное ощущение, но просто зайти и поздороваться он почему-то не мог. Было страшновато от того, как за один вечер Ушиджима из «той-самой-демонической-Ушиджимы» превратилась в его голове в живого, теплого, и даже – и нет, Ойкава ни за что не сказал бы это вслух – привлекательного человека. С которым, к тому же, Ойкаве понравилось целоваться.

– Доброе утро, – Ушиджима подняла глаза от ноутбука, за которым сидела, и безошибочно нашла за дверью Ойкаву. Тот вздрогнул, поморщился сам от себя и зашел в кухню. – Отец ушел в магазин, оставил тебе завтрак, – она указала на плиту, где стояла накрытая крышкой сковорода.

– Доброе. Спасибо, – слегка потерянно ответил Ойкава и на автомате пошел к плите. Под крышкой оказалась какая-то вариация на тему омурайсу.

Ушиджима снова смотрела в экран, было даже немного обидно – как будто игнорировала. Ойкава покосил глазом в сторону ноутбука – матч японской мужской сборной против американской, Ойкава его уже видел.

– Забавно смотрится, когда в кругу команды стоит тренер или еще кто. Как будто все такие великаны. Особенно у американцев. А на самом деле это у тренера рост нормальный, – заметил Ойкава, садясь за стол напротив Ушиджимы

– Да, – просто ответила она, не отрываясь от ноутбука. Согнула ногу и положила подбородок на колено. Ойкава повертел в пальцах палочки, наблюдая, как с ее плеча сползают вперед снова собранные в хвост волосы. Ушиджима была такой же, как и всегда, но в объемных серых штанах, с растрепанной челкой и в такой неформальной позе она стала домашней и даже неуловимо уютной.

Ойкава стал уныло есть свой омурайсу. Комментатора он слушал в полуха, но не слышал толком. На удивление, неловко ему не было, страшно или не по себе – уже тоже. Было тоскливо.

– Так что, – снова начал разговор Ойкава тоном «как-бы-между-прочим». – Сработал этот твой метод вчера? Поняла там что-нибудь?

– Да, – Ушиджима ответила так, будто Ойкава снова про рост американцев говорил, и снова даже не оторвалась. Это начинало злить.

– Ну так скажи уже! – не выдержал Ойкава, отодвинул от себя тарелку и уставился на Ушиджиму, как часто смотрела она – тяжело и пристально.

Ушиджима моргнула, поставила видео на паузу и подняла глаза.

– Тебе интересно? – впервые Ойкава слышал в голосе Ушиджимы настолько явное удивление.

– Конечно, блин, мне интересно! – он обиженно махнул рукой. – Ты же со мной целовалась, а не с кем-то там.

Ушиджима вдруг хмыкнула. Ойкава подумал, что за эти сутки увидел пятьдесят оттенков Ушиджимы, о которых не подозревал.

– Это было хорошо. И… – она задумчиво почесала кончик носа. – У тебя волосы такие мягкие. Мне нравится.

– И все? – Ойкава моргнул.

– Давай встречаться, – Ушиджима пожала плечами.

– Надо говорить: «Пожалуйста, позаботься обо мне, великолепный Ойкава-сан», – Ойкава поднял палец вверх.

Ушиджима опустила голову, у нее затряслись плечи. Ойкава слегка испугался – не сразу сообразил, что она засмеялась. Смех у Ушиджимы оказался низкий, глубокий.

«Мне нравится», – решил Ойкава. Решительно обошел стол и склонился к Ушиджиме. Было приятно чувствовать на губах ее улыбку, а в волосах – пальцы.

Кошмарные выходные быстро становились… ну, как минимум вполне сносными.