[fliss]

Фандом: Vampire: The Masquerade
Название: О длинном языке и английских пулях
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Ив (Равнос), Мартин (Равнос)
Рейтинг: R за лексику и перестрелку
Жанр: мистика, стёб, насилие
От автора: внимание, текст написан от первого лица в настоящем времени.
В общем, есть у меня персонаж, который Равнос, появление которого где угодно должно генерировать упорос и тотальную несерьёзность. Этот текст - о его становлении вампиром. Надеюсь, у меня хватит терпения написать всё, что с ним задумано.

Меня зовут Ив, я родился в Ирландии и я цыган. Так случилось, что в мае 1923 года, в свои 33 я стал вампиром. Как раз пока работал на ИРА. Производственная травма, так сказать. Чёрт возьми, это было больно, да и ситуация тогда сложилась дерьмовенькая, но это стоит того, чтобы рассказать.

1 686

– Эй, слушай. А какого чёрта у тебя такое девчачье имя, Ив*?
Я смеюсь, и у меня в лёгких булькает кровь.
Вот же ублюдок.

Не знаю уж, чем руководствовались родители, когда выбирали мне имя. Иногда я думаю, что, может быть, па специально меня так назвал, чтобы проверить на крепость. Вроде как чтоб жизнь мёдом не казалась, чтоб рос настоящим мужиком – вопреки имени – и всё такое.
Впрочем, за откровенно девчачье имя меня никогда не дразнили. Но били всё равно постоянно – за длинный язык, за которым и забывали как-то об имени. У каждого цыгана длинный язык, скажете вы, но мой язык был знаменит на весь город. То есть, на весь наш городок на колёсах. Ма украдкой вытирала слёзы умиления и была горда за мой язык, это я точно знаю – видел, когда пробегал мимо нашего домика на колёсах, улепётывая от ребят постарше. Па давал мне подзатыльники и учил, как не попадаться, слёз умиления он не ронял, но мне нравится думать, что он мной тоже гордился. Потом па попался сам. Кажется, ему вменяли убийство какого-то ювелира – или, может, хозяина ломбарда, я не помню точно. Зато я помню, какие у ма остались серёжки – я, помнится, поклялся себе достать ей таких ещё, и ещё других получше.
В этом мне и помог длинный язык, конечно, так что я нашёл в нём и другие плюсы. Только длинным языком как у нас, пэйви**, можно качественно заговаривать людям зубы, особенно англичанам. Они, конечно, кажутся сначала суровыми и серьёзными ребятами, но на деле обуть их – как два пальца обоссать, точно вам говорю. Видите золотые часы у меня на запястье? Они, конечно, только что разбились, да и вообще их залило моей же кровью, но всё равно такая цаца не одну штуку стоить должна была. Один джентльмен из Лондона очень любезно подарил их мне, знаете ли.
Но больше всего длинный язык любят девчонки. Ещё ни одной не видел, которая жаловалась бы. Когда я только ушёл из нашего табора, в первом же городе ко мне каждый вечер приходили новые девчонки заценить язык – а наутро рассказывали подружкам, и те приходили тоже. Впрочем, пришлось быстро сваливать оттуда, когда я обчистил всех этих цыпочек, собрав достаточно адресов.
А потом я встретил этого вот красавца, который нависает надо мной с любопытной рожей.
Эй, брат, у меня дырка в животе, кровь из которой запачкала мой любимый пиджак, а ты спрашиваешь, откуда у меня такое охуенное имечко?
В общем, этот отчаянный ублюдок предложил мне работёнку как-то. Пыльновата, грязновата, но чего ещё может ждать цыган? Я грязи никогда не боялся. Знаете ли, не то чтобы она сильно ко мне липла.
Мартин вот действительно отчаянный. Говорят, что никого нет, кто дольше занимался бы делами ИРА***, хотя видели мы мужиков и куда старше него. Просто как-то так всегда получается: если где-то ирландцам, жаждущим свободы, нужна помощь – он оказывается там и приносит свежие, ещё в крови печёнки англичан в зубах.
В общем, Мартин рассказал, где можно доставать оружие, а я придумал, как это делать. После того, как в двадцать первом ребята прогнулись под англичан****, стало тяжелее, но мне было бы стыдно, если бы не удалось выкрутиться. К тому же, ИРА неплохо платит мне через Мартина, уж не знаю, откуда эти деньги, но вот уж это мне никогда не было интересно. Так что я молчу об этом, как Мартин молчит о том, что деньги мне куда важнее дел ИРА.
Может, стоило бы спросить его о деньгах в ответ на его вопрос сейчас, а? Не очень-то мне повезло: вот только что мы с ним стояли у дверей склада и разгружали повозки с патронами, а вот уже у меня в кишках сидит английская пуля. А у Мартина, чтоб его, рожа такая, будто он фиолетовую жабу поймал и разглядывает. Вот же говнюк.
Я снова смеюсь и выплёвываю кровь. Мне слышны выстрелы, но нас они не достают – Мартин оттащил меня за бочки. Некоторые из них продырявили так же, как и меня, и я просто-таки ощущаю с ними родство, глядя, как отличный золотистый виски вытекает прямо на деревянные доски, которыми выложен пол склада. Может, если бы я прожил чуть дольше, я бы выпил чуть больше, и из меня тоже лился бы виски, а не кровища, которую потом чёрта с два отстираешь. Ма точно была бы охрененно недовольна таким раскладом.
– Слушай, Ив, – я его слышу, но Мартин расплывается у меня в глазах. Ну и пошёл он к чертям, какая мне теперь разница? Было весело, но я знал, что когда-нибудь сдохну. В общем-то, не самый плохой вариант для цыгана.
– Поди в зад, Мартин, – отвечаю я ему и булькаю кровью и смехом.
Да уж, умирать блядски больно, это я теперь точно знаю. Вот что я вам скажу: обязательно научите своих детишек, что умирать больно, так что пусть не подставляют свои задницы под чужие пули, так-то.
– Было весело, – я улыбаюсь, готовясь умирать. То есть, я уже умираю, конечно, так что – готовясь умереть окончательно.
Мартин, сучий потрох, бьёт меня по щеке, привлекая к себе внимание. Да я вижу тебя, брат, вижу, ты же держишь меня за ворот рубахи, потряхивая. Хочешь, чтобы меня стошнило? Не выйдет, всё, что могло, уже вылилось из дырки прямо в животе, я думаю.
– Слушай, Ив, – повторяет он. Ну, что ж, так и быть, я сфокусирую на тебе взгляд, дружище, раз уж пока что могу это сделать. – Хочешь жить?
Я пытаюсь засмеяться снова, но на этот раз у меня уже не получается, но я надеюсь, что этот кретин всё понял по моему безусловно ужасно красноречивому и выразительному взгляду.
Суровый мужик этот Мартин. Это вам не я, вы вообще видели, чтобы я не улыбался? Люди любят, когда им улыбаются, а у меня постоянно находятся поводы. А у Мартина всё как-то наоборот. Суровый он, толковый такой дядька, хотя и дурит людей напропалую, не понимаю, как так вышло, что мы подружились. Мартин, говнюк эдакий, – сущий кремень, так что я удивлён теперь, когда вижу, как он нервно облизывает губы.
Эй, стоп. В Мартина ведь тоже стреляли. И попали же, сучьи дети! Почему ж ему не так хреново, как мне теперь? Что-то справедливостью тут и не попахивает.
– Ладно, будем считать, что жить ты хочешь, – Мартин негромко вздыхает. Ха, ещё бы я не хотел! – Ты хороший парень, Ив, – говорит он, и я кривляюсь, пытаясь усмехнуться. Не очень-то это легко, когда ты подыхаешь, и чувствуешь себя комком чистейшей боли без примесей. – Хотя и засранец порядочный, и дерьма в тебе достаточно.
Я снова усмехаюсь, уже мысленно – мне надоело кривляться.
– Было весело, Мартин, – повторяю я и закрываю глаза, готовясь подохнуть уж совсем. Правда было весело. Мне всё ещё охренительно больно, но теперь в голове совершенно темно, и мне от этого как-то полегчало. Видимо, это и есть смерть. Тогда какого чёрта я всё ещё думаю со скоростью той же, что англичане расстреливают наш склад и ребят?
И тут что-то… произошло.
Святая Дева Мария, что ж это за хрень такая? Мне выстрелили ещё и в шею? Где-то у основания шеи в меня что-то впилось, хотя… хотя из тела стали быстро пропадать все ощущения, а потом вернулась боль, а потом я понял, что из меня больше не течёт никакая кровь, а потом…
Ну, видать это – смерть, я действительно сдох уже наконец, и, может, и поделом. По крайней мере, так многие бы сказали, пожалуй. Хотя ма расстроится, когда узнает. И та цыпочка, которая официанткой в моей любимой забегаловке, пожалуй, тоже. Если бы мой контрабас мог расстраиваться ещё и в эмоциональном смысле, он бы тоже меня оплакивал, зуб даю. Он куда надежнее официантки.
– …ну! – это Мартин кричит и трясёт меня за плечо, и я пытаюсь отмахнуться. Если ты, идиот, тоже сдох, не трогай меня, это не помогает.
– Мартин, отвали, мне и без тебя всё ещё хреново! Ты видишь, я уже сдох, так какого бы дьявола трясти меня дальше? – выдаю я. Приходится сначала облизнуть губы – на них кровь, ну, естественно, что же ещё. Интересно, только ли моя? Наверняка ведь нет.
Так вот, мне действительно ужасно хреново, правда, это другое хреново теперь, и я не могу понять, какое именно. И мне что, полегчало от крови? Кажется, мне просто ужасно хочется пить.
Я открываю глаза и оглядываюсь. Ну, что ж, я всё же не умер, судя по всему, или же ад очень похож на реальность, из которой я собирался свалить. Дерьмовый же тогда это ад, ни хрена эти черти не хотят работать, вот что я вам скажу.
Впрочем, судя по сосредоточенной роже Мартина, я всё же жив. Хотя ощущаю я совершенно другое.
Мартин тычет мне что-то в лицо, и я понимаю, что это рука, на которой задран рукав униформы – англичанин.
Это больше похоже на инстинкт, как будто так же естественно, как поссать, и я вгрызаюсь в руку. Святая Дева Мария, да я же кровь пью, английскую. У меня получается хохотнуть – ну надо же, не зря, значит, они нас паразитами называют, а?
Я пытаюсь озвучить это Мартину, но пока язык меня не слушается – вот это страшновато. Язык мне и на хлеб зарабатывает, и жизнь веселее делает, вообще-то.
Судорожно вытираю губы рукавом. Чёрт возьми, вот кто тут точно сдох – так это мой любимый пиджак.
– Очухался? – Мартин снова хватает меня за плечо и старается заглянуть в глаза. Только сейчас я понимаю, что он весь в крови, его рубаха продырявлена в нескольких местах, а вокруг никто больше не стреляет. И, кажется, никто больше не выжил. – Теперь валим отсюда, – и он помогает мне встать, и почти тащит на себе к выходу.
– Мартин, говнюк, ты что со мной сделал? – выдыхаю я, радуясь, что язык снова ворочается, и улыбаюсь.
– Ив, придурок, да я уже жалею, что сделал это – ты совсем не умеешь шевелить извилинами.
– Послушай, брат, я только что сдох… ну, или чуть не сдох, дай моей черепушке отдохнуть немного!
– Сдох, – подтверждает Мартин, сваливая меня на сидение служебной машины англичан. Я чувствую себя мешком с картошкой, но уж лучше быть мешком с ней, чем мешком с пулями.
– Тогда в чём дело, Мартин?
Он закатывает глаза, и я понимаю, что никогда раньше не видел, чтобы он так выразительно задействовал мимику лица. Он же у нас суровый борец за свободу, так что что бы ни делал – лицо у него серьёзное. Он с таким лицом и дерётся, и людей от души дурит, и, наверное, трахается тоже.
– Ты полный кретин, Ив. И ещё вампир теперь. Чтоб тебя черти драли, нахера я сделал вампиром кретина?
Я смеюсь, перекатываясь с бока на спину, и смотрю на разводы крови на собственных руках.
Что ж, было весело жить, Ив. Теперь по-не-живём.


* – Éabha (Эва), она же Еve (Ив) - действительно женское имя.
** – Пэйви себя называют ирландские путешественники, они же цыгане. ru.wikipedia.org/wiki/Ирландские_путешественник...
*** – Ирландская Республиканская Армия. ru.wikipedia.org/wiki/Ирландская_республиканска...
**** – Англо-Ирландский договор был подписан в Лондоне 6 декабря 1921 года. ru.wikipedia.org/wiki/Англо-ирландский_договор