[fliss]

Иии какая разница, раз реквест есть, открою сейчас.

Майя-Стина и MOYRA_Athropos, это вас вроде как с Новым Годом, с наступающим.
Пусть уж хоть в этом году косяков станет поменьше, а винов побольше, пусть не пригорают яичницы и не парят сесии)

Фандом: Homestuck, Fallen London
Название: без названия
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Соллукс Каптор, Роуз Лалонд, Эридан Ампора.
Рейтинг: R
Жанр: ...какие жанры ФЛ приписывают? Вот они. AU, кроссовер с Fallen London, вестимо!
Дисклеймер: отказываюсь.
От автора: ООС. Конкретный такой ООС, но как-то не очень меня это парит даже х) Алсо кровь тоже есть.

1581

У него трясутся руки. Он не помнит времени, когда они не тряслись.

Нет, помнит, точно помнит. Он смотрит на свои пальцы: вот он сжимает маленькое изящное ушко фарфоровой чашки, поднимает её и подносит ко рту. Он чувствует, как на язык попадает кисловатый кофе – крепкий – и как уверенно, без особых усилий пальцы удерживают чашку с напитком. Он так же спокойно и уверенно ставит чашку на блюдце, и она почти не звякает. Он смотрит на девушку напротив себя. У неё чёрные губы и снисходительная улыбка. Он тоже улыбается.

Он смотрит на свои пальцы и не видит их. Он знает, что кожа на них загрубела и потемнела от грязи, чувствует, что они дрожат, его руки дрожат, и чем больше он об этом думает, тем сильнее тремор. Он старается успокоится, дышать глубже. Но скоро его дыхание сбивается, он дышит часто и громко, сипло стонет, подтягивая ноги к груди и закрывая голову руками. Он жмурится до боли в невидящих глазах. Прикусывает язык –хотел сжать зубы посильнее, но он весь дрожит и зуб не попадает на зуб. Во рту появляется медовый привкус. Он чувствует и запах мёда. По его грязным щекам струятся желтоватые слёзы.

Он смотрит на серебряную ложечку в фарфоровой креманке. В креманке – золотистая лужица. Креманка стоит на столике у его кровати, она всегда там стояла, так ему кажется. Он зачерпывает немного густой золотистой субстанции и отправляет в рот. Он медленно ложится и закрывает глаза. Он видит сны. Он не знает, спит ли он на самом деле, и ему всё равно. Он снова видит девушку с чёрными губами и снисходительной улыбкой, во сне они пьют золотистый мёд из кофейных чашечек, и блюдца сделаны из застывшего мёда. Через секунду девушка оборачивается фигурой из мёда тоже. Он целует её руку на прощание, и мёд остаётся на его губах. Он просыпается и видит в зеркале себя, его лицо в меду – и губы, и щеки, и нос. Он смотрит на креманку, и та пуста. Он смеётся.

Он плачет, сжимает костлявые пальцы в грязных волосах и в кровь изжёвывает губы. Его окутывает запах мёда. Он не знает, какого цвета его кровь теперь, и не может посмотреть. Здесь, в падшем городе, в городе-соседе ада, нет солнца, здесь темно для всех и всегда, а для него здесь теперь ещё темнее. Он знает, как увидеть свет. Он тоже видел его, золотой и сияющий, как поверхность мёда, он видел его в своих руках, когда просыпался, держал в ладонях свои Воспоминания о нём. Он больше не спит, не спит никогда, не может заснуть. Ему больше не нужен свет, он был бы рад, чтобы темнота в его глазах стала темнотой в его голове.

Он натягивает на руки чёрные шёлковые перчатки, расшитые формулами. Он учёный, в конце концов, и находит в них особую прелесть. Он учёный, он не просто так спустился сюда, в падший город, в украденный город. У него есть небольшая лаборатория у Холма Часовщика – не лучшее место, но он не жалуется, расположение довольно удобное. Он изучает там все эти невероятные вещества, которых нет и быть не может на поверхности земли, и которые здесь стали обыденностью. Он знает, из чего сделаны человеческие души и почему их можно закупорить в бутылках. Он знает, из чего мистер Уайнс сделал свой абсент «Чёрные крылья», и ему даже почти не страшно от этого. Он натягивает свои чёрные шёлковые перчатки и выходит из лаборатории, которая стала ему и домом тоже. У него больше нет ничего, чем он мог бы расплатиться за еду или питьё. Или мёд. Он улыбается знакомым на улице и вежливо кивает. Он старается держать спину прямо, хотя получается у него не очень, после всех часов, проведённых над микроскопами и лабораторными столами.

Он сгорбился так сильно, что, кажется, превратился в сплошной комок плоти, только чёрные волосы торчат. Он чувствует тупую боль, которая поселилась в ногах. Кажется, его хлестнули по ним чем-то, когда он в последний раз украл пару капель мёда. Он тогда даже не упал, бежал, сколько хватило сил, и оказался здесь. Тогда он ещё видел, пусть и нечётко, и смутно, куда залез. Кажется, это было окошко в каком-то деревянном доме. Правда, здесь оказалось сыро, но до этого ему нет дела. Он не знает, сколько времени провёл здесь. Не помнит, когда на кончике его языка ещё была капля мёда, спасительная капля, позволившая поспать несколько часов. От запаха мёда, который, ему кажется, теперь везде, ему трудно дышать, и за собственными паническими попытками ухватить воздух ртом он не слышит. Он ничего не слышит.

* * *

– Полагаю, твоя любовь к воде и в принципе жидкостям распространилась здесь, под землёй, и на это сомнительное Унтерморе, – Роуз осторожно перешагнула порог одной из кают. Эридан краем глаза заметил красные чулки под брюками ослиной кожи и подзакатил глаза. Роуз вся была из противоречий, хотя и называла это всё практичностью. Хотя он должен был признать, что в этом неприметном костюме к ней относились иначе, чем могли бы, если бы эти чулки оказались под пышной юбкой.
– Полагаю, твой желчный пузырь воспалился от подземного воздуха, – съязвил Ампора в ответ. Он думал было прислониться к стене, пока Лалонд осматривается, но быстро передумал и только стряхнул невидимую пыль с плеча своего светлого чистого костюмчика.
С Роуз они познакомились уже здесь, под землёй. Она тут же попыталась стащить у него контракт на работу с Резиновыми Людьми, он – уболтать её до такой степени, чтобы вытащить из горла Истории об Ужасах… Как-то так и повелась это странное сотрудничество с тех пор. Эридан проводил Роуз на приёмы в высшем обществе, когда ей это было нужно, она убалтывала беспризорников сделать то, что надо ему. Впрочем, всё это вовсе не мешало им обоим достаточно скептично и неприязненно относиться друг к другу.
Теперь же Ампора подыскал для решившей перебраться подальше от города Лалонд местечко.
– Здесь тихо и почти никого не бывает, как ты просила, – фыркнул Эридан, скрестив руки на груди. – Какие-то проблемы?
– Хотела бы я знать, каким невероятно легальным образом эта, с позволения, развалюха перешла в твою собственность. Не сочти за праздное любопытство, мне нужно знать, каких гостей ждать в случае чего, – Роуз резко выкинула руку вбок и проткнула острым ядовитым кончиком своего зонта крысу, попытавшуюся пробежать мимо неё.
– Я отдал тебе все документы на это чудесное и отвечающее всем твоим требованиям место, всё легально, – Ампора вздёрнул нос. Не то чтобы он на самом деле не был согласен с определением «развалюха» – пароход был проржавевшим, кое-где были деревянные латки, и простоял он здесь, у берега Унтерморя, уже достаточно времени.
Роуз хотела сказать что-то ещё, но они оба резко обернулись на тихий, сиплый звук, доносившийся откуда-то из тёмного угла каюты.
– Как мило с твоей стороны, сюрприз на новоселье, – Лалонд бесшумно подошла к углу, Эридан громко прицыкнул, встав рядом с ней.
– Я понятия не имею, какого размера здесь крысы, знаешь ли, я здесь не жил и не намеревался, это уже твоя забота.
Роуз аккуратно постучала по тёмному кому в углу зонтом. Ком вздрогнул и сжался больше, но потом Лалонд разглядела в его очертаниях человеческие руки, закрывающие голову, и прижатые к груди ноги.
От… предположительно человека совсем лёгкий, но весьма отчётливый аромат мёда.
– Я так понимаю, предполагается, что это будет мой добрый сосед, с коим по вечерам мы будем разделять ложечку наркотического вещества?
Эридан закатил глаза и присел, чтобы посмотреть на человека. Он дёрнул его за волосы, заставляя поднять голову, и Лалонд громко охнула.
– Что? – Ампора покосился на неё.
– Доктор Каптор!

* * *

Они спустились в падший Лондон почти одновременно, у них были разные цели и разные убеждения, но странным образом они нашли друг в друге занятных собеседников.
Роуз не раз приходила к доктору пить кофе, иногда работала на него, чтобы достать материалы для исследований, а он делился с ней своими выводами и итогами экспериментов. Эта информация пару раз спасала Лалонд жизнь.
А иногда они просто пили кофе в лаборатории доктора, делясь Воспоминаниями о Свете.
– Надеюсь, ты не думаешь, что я стану держать его здесь у себя, – Эридан шипел. Он только вышел из комнаты, где в кровати метался доктор Соллукс Каптор. Он всё ещё искусывал губы в кровь, и кровь его отливала золотом.
– Надеюсь, ты понимаешь, что ему не место в холодных каютах парохода, – Роуз изогнула бровь. – Твой милый городской дом подходит куда как лучше.
– С какой стати мы вообще притащили его сюда? Ты верно сказала, это _мой_ милый городской дом, в котором мне совершенно не нужны медовые наркоманы!
Лалонд молча указала ему на окно. Ампора, недоверчиво покосившись, выглянул – у черного выхода из его дома суетились рабочие, таскали ящики.
– Что это? – Эридан снова зло зашипел.
– Ящики Морелуэйс. Примерно пятьсот бутылок., – Роуз поправила свой котелок и, дождавшись, когда лицо Ампоры вытянулось от удивления, развернулась к лестнице. – У меня своё производство. Так что пока пусть он побудет здесь, – она едва заметно усмехнулась, и уже было ушла, но в подножия лестницы замерла. – Как он?
Эридан спускался за ней следом, чтобы проверить вино. Он пожал плечами.
– Бредит. Он не просыпается и не может открыть глаза, и при этом уверен, что не спит и ослеп.
– Это пройдёт?
– Откуда мне знать? – Эридан снова стал раздражаться. – Я никогда не доводил себя до того, что у меня слёзы становились жёлтыми! Как вообще можно принимать этот мёд? Он же мерзейший на вкус!
Роуз хлопнула дверью.

Он по-прежнему ничего не видит. Он рад этому. Он не хочет ничего видеть. Он знает, что если зрение вернётся – он увидит только золото вокруг. Когда он думает об этом, его тошнит, и из-за этого кто-то рядом громко ругается.

Он не хочет ничего видеть, никогда. Он хочет впустить темноту в свою голову наконец, чтобы успокоить её. Иногда он думает, что было бы проще просто оторвать себе голову. Он пытается однажды – у него не хватает сил.

Он не хочет ничего видеть.

Одним утром Эридан находит его в крови, выцарапанные глаза лежат на полу.

Доктор Каптор блаженно улыбается.