[fliss]

Фандом: Хеталия
Автор: здесь.
Бета: нет.
Персонажи: Дания/Норвегия
Рейтинг: R?
Дисклеймер: отказываюсь. Когда-нибудь выкуплю у Химаруи авторские права.
Предупреждения: фанонные имена Дании и Норвегии.
От автора: Тайный Санта 2011. Заявка "Дания, Норвегия. Дания: в рождественскую ночь прокрасться по темной гостиной к ели и обнаружить под ней копающегося Норвегию. "Ты мой подарок?" Не ниже PG".
Дорогой заказчик, надеюсь, я не облажался. Рейтинг был запрошен "не ниже" и я себе немного позволил. Не знаю, насколько я "попал" в ваше желание, но, надеюсь, вы останетесь довольны. С Рождеством и Новым Годом вас!

Дании не спалось. Впрочем, как и каждый раз в рождественскую ночь. Он прислушивался к скрипам и шорохам в доме, уже несколько раз вставал и ложился обратно. Где-то в животе ворочалось немного болезненное, но приятное волнение. Нет, Хенрик не верил в Юлениссена и точно знал, что никаких неожиданных сюрпризов под ёлкой не окажется, но… Ведь не зря говорят, что сколько бы мужчине ни было лет, – он остаётся ребёнком. Хансен считал себя самым настоящим мужчиной. И, лёжа в кровати с широко открытыми глазами, вспоминал все те детские сказки о добром старике, который поздравляет детей в рождественскую ночь.
Внизу что-то зашуршало. Дания подскочил с кровати, но тут же уселся на её край, недовольно цыкнув и взъерошив и без того растрёпанные волосы. «Как маленький, ей-богу!» - выругал себя датчанин, вздохнув.
Хенрик наконец признался себе, что заснуть просто так ему не удастся. На этот случай у него было своё собственное чудесное снотворное. Оно стояло в холодильнике, томилось в темноте в ожидании тёплых рук, которые обнимут зелёные стеклянные бока, сковырнут крышку… Спускаясь по лестнице Хансен уже буквально слышал шипение, с которым откроется бутылка.
Так бывало каждый год. В рождественскую ночь Дания долго метался по кровати, будто варясь в своём собственном волнении, а потом шёл пить пиво, вздыхая и ругая себя. То самое ощущение в животе пропадало, как только Хенрик принимал решение. Сознание выскальзывало из полубредового сказочного состояния, в которое окуналось из-за бессонницы. Хансену становилось стыдно за всю ту нелепицу, которую он успевал придумать. Но, конечно, он никогда и ни за что никому об этом не рассказал бы. Он ведь, как известно, считал себя настоящим взрослым мужчиной…
Шорох, заставивший Данию встать, возобновился.
Датчанин замер на секунду. Он напрягся и нахмурился, ступая тише – Хенрик был уверен, что кому-то надоело жить. Иначе с чего бы кто-то полез к нему в дом ночью? Хансен недовольно цыкнул и сжал кулаки – пиво откладывалось.
Дания не стал включать свет в гостиной – он и так прекрасно различал тёмный силуэт, копошащийся под ёлкой.
- Теперь будь умницей, - Хансен подобрался к ёлке и быстро, аккуратно – почти ласково – зажал вору рот рукой, одновременно заломив ему руку за спину. – Хочешь сохранить конечности целыми – веди себя… - Хенрик не успел договорить. Вор злобно шикнул, цапнул его за ладонь и с силой отдавил каблуком ботинка босую ногу датчанина.
Хансен вскрикнул – не от боли, скорее от обиды – и сделал шаг назад.
- С ума сошёл?! – в гостиной вспыхнул свет, и Дания тут же зажмурился. Впрочем «вора» он узнал по голосу. И ещё, пожалуй, по острым зубам.
- Сам ты с ума сошёл, - буркнул Хенрик, потирая веки. Наконец он сфокусировал взгляд на хмурящемся Норвегии. – Залез ко мне в дом ночью, копошился – что я должен был подумать? Или ты мой подарок? Ну, раз уж я тебя под ёлкой нашёл… - обида мгновенно улетучилась. Хансен широко заулыбался, уже готовясь заключить норвежца в объятия.
- Ты мне сам ключи дал, - Андерс фыркнул и, будто прочитав у Дании в мыслях, что он собирается сделать, попятился назад.
- Да, точно, - Хенрик почесал затылок, но уже через секунду снова засиял улыбкой. – И ты наконец решил ими воспользоваться! Чудесный подарок, Андерс, я не ожидал…
Нильсен моргнул и обнаружил себя стиснутым. Разумеется, он тут же снова нахмурился и завертелся, стараясь высвободить хотя бы одну руку – чтобы зарядить Дании в челюсть. Или в солнечное сплетение. Или ещё куда, это он не решил.
- Я у тебя кошелёк выронил вечером, - чётко проговаривая слова, очень недовольно выдал наконец Норвегия, не прекращая вертеться.
Хансен не обращал внимания на попытки Андерса вырваться. Он зарылся лицом в его волосы и широко улыбался, почти умиротворённо сопя.
- Зачем тебе кошелёк ночью?
- А зачем он вообще бывает по ночам? – язвительно отозвался норвежец.
В мозгу Хенрика щёлкнуло. Ну конечно, он и сам иногда бегал в ближайший ночной магазин.
- О, ну так у меня есть, что выпить! Надо было сразу меня будить, - Дания уже тянул Нильсена к дивану. – Я бы принёс.
Норвегия цыкнул. Ещё пять минут назад он очень надеялся, что Хансен не проснётся. Андерс никогда не мог понять и принять этого фонтана эмоций и слов из датчанина, его коробили все эти объятия и бесконечные попытки прикоснуться и прижаться, и потому он старался избегать Дании, насколько это было возможно.
А Хенрик всегда хотел, как лучше. Только вот у него с Норвегией были разные понятия об этом самом «лучше».
- Я не буду с тобой пить, - Нильсен замер и напрягся, плотно прижатый к боку датчанина.
- Ладно, - легко согласился Хансен, снова уткнувшись в макушку Андерса. – Но раз ты мой подарок…
- Я не подарок, и тем более не твой.
- …раз уж ты мой подарок, - Хенрик улыбнулся, сознательно проигнорировав возражение, - то я могу с тобой делать, что хочу. Разве нет?
- Разумеется, нет, - Норвегия повёл бровью, сделав особые акценты на обоих словах. Он ждал, что Дания продолжит разглагольствовать, но тот удивил – Хансен молчал.
Он молча скользнул ладонью по спине норвежца вверх, забираясь рукой под его свитер. Андерс резко перехватил Хенрика за запястье, отстранившись, и ещё больше напрягся.
- Прекрати.
- Ты знаешь хоть одно слово, обозначающее согласие? – Дания придавил свой «подарок» к дивану и сомкнул зубы на крае его уха.
- Не… - Нильсен готов был убить датчанина собственными руками, сейчас вцепившимися в широкие плечи, когда почувствовал своими губами чужие – сухие и горячие. Он плотно сжал зубы, не забыв посильнее стукнуть Данию кулаком по спине и засучить ногами.
Десять секунд.
Такие же горячие руки коснулись живота, задрав свитер, на секунду сдавили бёдра и поползли вверх по рёбрам, заставив выгнуться.
Тридцать секунд.
Колено Хансена втиснулось между ног Норвегии, прижалось к паху, и Андерс сдавленно замычал, зажмурившись.
Минута.
Пальцы датчанина забрались в волосы, чуть сжав их, и почти сразу исчезли вместе с заколкой. Лязгнула пряжка ремня. Хенрик скользнул кончиком языка по зубам и деснам Нильсена, ощутимо прикусил его губу, и норвежец клацнул зубами по его губе в ответ, тут же снова сомкнув челюсти.
Две минуты.
Вжикнула ширинка, и Дания прижал ладонь к паху Андерса, жарко выдохнув ему в губы.
И Норвегия сдался. Потому что вырываться просто так дальше было бы глупо и к тому же откровенно лицемерно. Он приоткрыл рот, сразу же цапнув Хенрика за язык, но сжимать зубы опять не стал, плавно приподнял бёдра, требовательно потеревшись о руку датчанина.
- Рождественское чудо! – хрипло хохотнул Хансен, приоткрыв мутные глаза. Андерс мгновенно изменился в лице, готовый ударить его и уйти, но в следующий момент сильнее сдавил пальцами плечи Дании – тот уловил смену настроения и грубовато, жадно впился в губы норвежца. Хенрик нервными лихорадочными движениями сдирал с Норвегии одежду, шарил руками по покрывшемуся мелкими каплями пота телу. Он слишком долго ждал, что бы упустить своё рождественское чудо.
Не зря говорят, что, сколько бы мужчине ни было лет, – он остаётся ребёнком. Только с возрастом желания могут меняться.
Дания считал себя самым настоящим мужчиной.

* * *
- С Рождеством, - Хансен широко, открыто улыбался Андерсу, пропуская сквозь пальцы пряди его волос.
Нильсен поморщился – солнце уже давно встало, и теперь один из его лучей устроился прямо на светлых ресницах норвежца.
- Поверить не могу, - он холодно посмотрел на Хенрика.
Дания только крепче обнял его, улыбаясь, словно кот, которому перепало утки с рождественского стола.
Андерс закатил глаза и вздохнул, переворачиваясь на другой бок. Датчанин не возражал, он мягко прижался губами к немного выпирающему позвонку у основания его шеи. И Нильсен не стал отстраняться.