Китайские ученые телепортировали фотоны на расстояние 100 км Китайским ученым удалось с помощью лазера за 4 часа телепортировать 1100 фотонов на расстояние почти 100 км. Эксперименты по телепортации фотонов проводятся еще с 1997 года, но только сейчас физики смогли переместить их на такое большое расстояние. Ранее один фотон получалось телепортировать максимум на 16 км.
Необходимо пояснить, что пока речь идет о мгновенном переносе не физического объекта, а информации о нем, пишет Technology Review. При телепортации фотоны переходят из одной точки в другую, не перемещаясь через промежуточные точки в пространстве.
Достижение китайских ученых может пригодиться в квантовой криптографии — способе передачи данных с абсолютной степенью секретности. По словам физиков, в будущем возможно появление спутниковой квантовой криптографии — сверхбезопасной связи, действующей на огромных расстояниях.
Вот и помогай после этого людям. И,блядь, планиуй. Планы?А засунь-ка их себе, у меня форсмажор. Нет,я понимаю, машина сломалась и все дела. Но ты,что,не знал, какая у тебя развалюха? Или не мог подгадать, чтоб ехать в _свои_ выходные? Я все-все понимаю,правда. Но мне крайне эгоистично заебалось пахать без выходных (ладно бы я хоть что-то за это получил) _сейчас_, когда ты мотался к друзяшкам и на минское море, а не потом, когда ты соизволишь отработать. О, а еще из-за тебя я денек поголодаю. Петюня молодец.
Мстители? Мстители, говорите? Все уже сходили, да, я знаю. Мстители? 25 МАЯ ПРЕМЬЕРА В МОЕЙ ЕБУЧЕЙ ДЕРЕВНЕ БЛЯДЬ МНЕ ПРОСТО НЕ ХВАТАЕТ КАПСА НЕ ХВАТАЕТ ЖЕ НУ ЗА ЧТО НУ ПОЧЕМУ НУ БЯЛДЬ БЛЯДЬ БЛЯДЬ ЖЕ!!1 Пожалуй, мне обидно почти до слёз, учитывая то, что я целился на них сходить ещё два месяца назад, когда в кинотеатре уже УЖЕ БЛЯДЬ БЫЛА РЕКЛАМА
Ну да, с моим еврейским счастьем разве могло быть иначе? Неудачник.
Фандом: Once-ler Автор: здесь. Бета: нет. Персонажи: Уанслер, Гридлер, мельком Лоракс и мамуля. Рейтинг: R. Жанр: ...психология, драма? Что-то вроде. И немного прелюдий. Дисклеймер: отказываюсь. От автора: идея взята из "Бойцовского клуба". Даже последняя фраза Гридлера на самом деле принадлежит Тайлеру Дердену. Мне просто хотелось это сделать.
читать дальше- Эй! Нет-нет-нет, стойте! – Уанслер весь раскраснелся – он бежал с холма, размахивая руками и пытаясь докричаться до людей внизу. – Стойте! Вы… - он наконец приблизился к здоровенной машине пугающего вида, и опёрся о её бок, пытаясь отдышаться. – Что вы делаете?! В голубых глазах Уанслера в этот момент, отразилась вся вселенская паника. - Выполняем твой приказ, милый, - мамуля потрепала его по щеке, улыбаясь так сладко, что у Уанслера едва челюсть не свело, а во рту стало «вязать», как если бы он ел хурму. - Мой? Вы с ума сошли? – Уанслер сорвал с себя шляпу и нервно взъерошил влажную от пота челку. – Я… я же говорил, что, в принципе, от парочки срубленных деревьев ничего не будет, но, может, вы забыли про слово «парочка»? Это… - Уанслер окинул взглядом машину, о которую опирался. – Эта штука вырубит слишком много! – он сложил брови домиком, переведя на мать взгляд. Та уперла руки в бока, поджав губы. - Ты заказал два десятка таких машин, Уанси, так что это у тебя проблемы с памятью. И ты поступил очень правильно, дорогой! – мамуля потянула Уанслера за щеку, произнеся что-то вроде «бу-бу-бушечка». – Ты такой умненький у меня! Сказал, что такому количеству рабочих платить невыгодно, а эти машинки очень быстро окупятся. К тому же, с ними дела и правда пошли быстрее, мы уже почти добрались до конца леса. Деревья падают быстрее, всемнужки вяжутся быстрее, ты зарабатываешь много денег – быстрее. Всё так просто, прелесть. Ну же, улыбнись, Уанси, не делай такое лицо, а то я начинаю думать, что ты вовсе не тот мой чудесный сын, который построил громадную корпорацию и целый город! - Но это же не только… Уанслер попятился, глядя за спину матери. Она, всё так же приторно улыбаясь, заскочила в кабину машины, которая с громким рёвом завелась и чихнула чёрным дымом в лицо отошедшему назад Уанслеру. Тот сильно закашлялся, глаза мгновенно заслезились. - Детка Уанси плачет? – хохотнули за спиной, и Уанслер резко обернулся, пытаясь разлепить ресницы и морщась. - Гридлер! Грид, ты видел это? Ты видел, с какой скоростью эта штуковина деревья… - О, конечно. Круто, правда? – Гридлер присел на свеженький, ещё сырой пенёк, достал из-за пазухи сигару и откусил кончик. Уанслер наконец-то протёр глаза и поморгал, уставившись на на Гридлера. - Тебя это совсем не волнует? - Это бизнес, - Гридлер пожал плечами, выдохнув густой клуб дыма. - Это ты заказал машины, - Уанслер нахмурился, пытаясь отряхнуть шляпу от пыли и грязи из выхлопной трубы. - Бинго, детка, - Гридлер хохотнул, развалившись на пеньке так, будто это было его огромное красное кресло. - Зачем?! И мама сказала, что это я сделал… И я не понимаю, почему она упорно не хочет понимать, что мы с тобой вместе всё это создали – фабрику, город… - Уанслер вздохнул, присев на траву рядом с пеньком. Гридлер захохотал, и Уанслеру стало не по себе – ему всегда бывало не по себе, когда Грид скалил свои острые зубы. Иногда Уанси думал, что этими зубами можно запросто перегрызть ствол дерева. Гридлер снял очки и склонился к Уанслеру, выдыхая ему в лицо – почти как та машина. Глаза у Уанси снова заслезились, он замахал рукой перед лицом, жмурясь. - Да, детка, это мы создали всё это, - Грид широко усмехнулся, поймав руку Уанслера за запястье. Цепкие пальцы, затянутые в зелёные перчатки, сильно сжались, и Уанслер ойкнул, дёрнув рукой. – Всё это, - Гридлер сжал щеки Уанси и повернул его лицо в ту сторону, куда унеслась, грохоча, адская машина с топорами. Взгляд Уанслера зацепился за бесчисленные пеньки, за почерневшую кое-где траву, за потемневшее от смога небо, за валящий из труб фабрики дым… Он судорожно выдохнул, пытаясь подавить поднимающуюся откуда-то из живота панику, которая быстро скрутила желудок и стала комом в горле. - Мы всем им показали. Ей, - Гридлер кивнул в сторону машины, за рулём которой была мамуля, - Лораксу. Всем людишкам в городе. Никто, никто в тебя не верил, да, детка Уанси? Никто не желал понимать, - Уанслер невольно поджал губы, обернувшись на Гридлера. Тот снова усмехнулся и издевательски мягко, влажно и тягуче поцеловал Уанслера, судорожно вцепившегося в лацканы его ядовито-зелёного фрака. – Кто же тебя поддержит, как не ты сам, верно, детка? – Грид шепнул это Уанслеру в губы - совсем тихо, так, что тот не расслышал, - и сомкнул острые зубы на нижней губе Уанси. Тот сложил брови домиком, замерев, и, кажется, даже дыхание задержал. – Разве плохо, что ты хотел им понравиться? Хотел, чтобы семья тобой гордилась, чтобы у тебя были друзья? – Грид толкнул Уанслера в плечо, заставляя лечь на траву, и сам сполз с пенька, отбросив дымящуюся сигару. – Разве же это плохо? – зелёные пальцы ловко разделывались с пуговицами рубашки и жилетки. Уанслер открыл помутневшие глаза и встретился взглядом с зелёными, будто бы горящими кислотным светом глазами Гридлера. Уанси быстро облизнулся и потянул Гридлера за галстук. Грид всегда угадывал, когда Уанслеру необходима была разрядка, и всегда знал, что нужно сказать, чтобы ему стало легче, будто бы мысли читал. Хотя и выполнял всё, конечно, весьма своеобразно – так, что поначалу Уанслер думал, что просто сбежит, и избегал Грида, прятался от него среди деревьев, оправдываясь тем, что пишет новые песни. Гридлер злился, разбивал кулак о стену, увольнял кого-нибудь и норовил уронить на Уанси что-нибудь тяжелое. Но… ничто никогда ему не помогало больше, чем такое поведение Гридлера. Наглого, развязного, самоуверенного засранца Гридлера. Уанслер всегда внутренне сопротивлялся, всегда поначалу отталкивал Грида. Конечно, тот никогда не отступал, не останавливался, пока не добивался своего – и тогда, уже после, Уанси признавался себе, что тоже хотел этого, что это было хорошо. Иногда Уанслер думал, что хотел бы быть похожим на Гридлера не только внешне.
* * *
- Где Гридлер? – Уанси запыхался, он оббегал, кажется, уже всю фабрику, весь город, и теперь нёсся между пеньками, оставшимися от деревьев. Где-то уже вдали грохотали машины, вырубавшие их. – У меня новости! – он просто-таки сиял улыбкой. – Мы теперь продаём всемнужек вдвое больше. Вдвое больше, ты представляешь?! Лоракс сощурился и изогнул бровь. - Мальчик, у тебя, конечно, псевдоним так себе, но Гридлера я вижу перед собой. И ваши эти всемнужки… - Лоракс тяжело вздохнул. - Что? – парень перестал оглядываться и моргнул, непонимающе уставившись на Лоракса. - Уанслером ты мне нравился больше, - покачал головой защитник деревьев, отведя взгляд. В нём, кажется, собиралась боль каждого срубленного дерева. Лоракс погладил пенёк и зашагал прочь – он провожал в дорогу уток. Сейчас всем, кто жил в лесу до людей, было нелегко. Утки снимались с места первыми – не могли выдержать смога, в котором приходилось летать – ничего не видели в густом дыме. Уанслер тяжело сглотнул. «Почему они нас путают? Мы похожи, но не до такой же степени! Неужели не видно?»
* * *
Рабочие вытащили стол и кресло Гридлера на холмик – тому нравилось сидеть так, наблюдая с возвышения за работающими машинами, за падающими деревьями, за разгорающимися после заката огнями грода, окутанного смогом. - Почему они нас путают? – Уанслер обернулся и исподлобья посмотрел на Грида, развалившегося в своём огромном кресле. Сам он сидел на столе, спиной к Гридлеру, и болтал ногами, нервно теребя собственные пальцы, пощипывая их подушечки – ему не хватало струн гитары, которых раньше он так часто касался. Гридлер оскалился. - А ты до сих пор не понял? Уанслер нахмурился, вытерев почему-то моментально взмокшие ладони о штаны. - Мы похожи. Гридлер громко, заливисто расхохотался, откинувшись на спинку кресла. - Уанси, детка, да я на тебя как в зеркало смотрю! - У тебя глаза зелёные. И ты… сильнее, - Уанслер пожал плечами, будто бы непринуждённо, и сглотнул, напрягшись. Его трясло. Он не хотел понимать, пускать в голову страшное осознание. Сильные – правда сильнее, чем у самого Уанси, - руки обняли его сзади за талию. Гридлер для этого не поленился подняться с кресла. Он положил голову Уанслеру на плечо. - Они нас путают, детка, потому что я – это ты, - Грид широко провёл языком по шее Уанслера и сомкнул зубы на крае его уха. – Мы один человек – ты, - шепот скользнул в ухо, в голову, протёк дымком по извилинам мозга. Уанси будто окаменел. Он смотрел вдаль, туда, где приближались к самому концу леса машины. К самому концу леса. Это значило, что всем деревьям конец. Всем до единого. - Ты хотел просто, чтобы они поняли твою мечту, чтобы перестали смеяться и издеваться. И ты придумал меня, потому что сам не мог заставить их. Ты бы разве смог построить свою мамулю и заставить её работать, как надо, а не как ей вздумается? А выгнать Лоракса с его дурацкими наставлениями? – Уанслер не двигался, лишь непрерывно дрожал, чувствуя, как по виску стекает липкая, мерзкая капля пота. Перед глазами вспыхнуло несколько ярких цветных кругов. Гридлер уже расстегнул ремень и ширинку, рука в перчатке бесцеремонно шарила в трусах, поглаживая и сжимая, и Уанси весь напрягся, дёрнувшись в сторону, попытавшись вырваться из железных зелёных, словно деньги, чёртовы деньги, объятий. - Из-за этого появился я. Разве я не помог тебе, детка Уанси? Разве тебе не хорошо? Я исполнил все твои, все наши желания, – Гридлер хохотнул, запуская какой-то чересчур длинный язык в ухо Уанслера и горячо выдыхая. Всё становилось на свои места. Их похожесть, то, почему их путали, то, почему мать считала, что это он, Уанслер, построил всю эту «всемнужную» империю. То, почему Гридлер так хорошо знал его и угадывал всё, о чём он думает, чего хочет. - Нет! – Уанслер рванулся вперёд, пытаясь соскочить со стола. Он протянул руку к горизонту, на котором, будто в замедленной съемке, падало последнее дерево. - Да, детка Уанси, да, - Гридлер говорил тихо, но с явной угрозой, тихо рычал. Он сильнее сжал пальцы на члене Уанслера и впился зубами в основание его шеи. - Я не этого хотел! – Уанси отчаянно дёргался, пытаясь увернуться от укусов. Он с силой вцепился пальцами в запястья Грида, пытаясь убрать его руку, но его сил явно было недостаточно, к тому же… Это уже было рефлексом – как у собаки Павлова. Если Гридлер касался его – Уанслер не мог отказать, не мог сопротивляться долго. Тело решало за него. «Если он – это я… он – это я…» - Уанси лихорадочно соображал. Нужно было что-то сделать. Но он не мог ничего противопоставить Гридлеру, ничего… кроме того, что он был им. Грид резко развернул к себе голову Уанслера и жадно впился в его губы, кусая едва не до крови, проводя языком по небу и дёснам. Уанси беспомощно застонал, вслепую шаря рукой по столу. Пальцы его наткнулись на что-то гладкое… Телефон! Стилизованный под старомодный тяжелый аппарат телефон! Гридлер всегда любил такие вещи – надёжные, пропитанные тяжеловесной роскошью. Уанслер собрал все силы, которые ещё не успел высосать своим поцелуем Гридлер. И ударил себя в висок трубкой телефона.
Голова раскалывалась, но Уанслер уже поднимался с земли. Поперёк стола лежал ещё не пришедший в себя Гридлер. Пошатываясь, пытаясь сфокусировать взгляд хоть на чём-нибудь, Уанси зашагал к лесу, превратившемуся теперь в пустырь, утыканный пнями, и едва не упал, запутавшись в собственных штанах, болтавшихся где-то у щиколоток. Быстро подтянув их, Уанслер припустил к полянке, на которой явно виднелся ярким оранжевым пятнышком Лоракс. - Стойте, стойте! Куда вы?! – он отчаянно махнул руками, замерев рядом с Лораксом. Кое-кто из уходивших зверей обернулся на него, и от тоски что-то внутри Уанслера сжалось и лопнуло с тихим хлопком. Своей и их. – Крохотулик! – Уанси нервно зашарил в кармане и достал оттуда зефирку, попытался улыбнуться, но медвежонок и не подумал подойти. Лоракс покачал головой. - Посмотри, мальчик, - он кивнул на фабрику, на город. На пеньки. - Я не этого хотел, - прошептал Уанслер, выпрямившись. Он так и стоял, с зефиркой в руке, опустив плечи и невидяще глядя перед собой. - Ты создал никчемное альтер эго для повышения тонуса, так ответь за это, - сзади подошёл Гридлер. На его виске запеклась струйка крови. Уанси невольно коснулся своего виска – на нём была такая же. Они одновременно подняли головы – Лоракс поднимался по лучу света прочь, придерживая себя за яркую шкурку.
Мне давно уже Восток сказал стараться не обращать внимания и думать о чем-то хорошем, красивом, да я и сам знаю, но, конечно, не могу так. Только разве что о красивом могу думать. Как красиво разлетаются из дыры в затылке мозги, если дуло пистолета (а лучше дробовика) сунуть прямо в рот и выстрелить, например. Интересно, а был ли какой-нибудь маньяк-художник, который садил жертв спиной к холсту и так стрелял, и картинами были эти самые живописные брызги?
умрите, блядь, все, кто считает, что прав всегда, и не то, что не пытается понять чужое мнение, а даже не считает его мнением - только "невоспитанностью и неблагодарностью". А еще "ты должен бегать на цыпках _тупо потому что я старше, иначе ты весь такой расхуевый уебанец_". Пойду самовыпилюсь к хуям, не хочу жить на планете, где есть такие люди.
А, да. Проявочный динозаврик вчера взбесился. Точнее, не выдержал, бедненький. Машинке этой, наверное, столько же, сколько мне, и состояние у неё далеко, даааалеко не приятное, а наш директор заставляет её пахать. Да она же каждое включение и выключение так жалобно пищит, умоляя оставить её уже в покое! В неё нельзя загружать больше одной плёнки за раз, у неё не горит лампочка и затупился ножик, постоянно сбоят датчики, она вся... в общем плохо ей, плохо так, что "на ладан дышит" - это оптимистично сказано. Вчера похерился в треке NQ3 лидер и две плёнки. Вообще в хламину, там максимум четыре фотографии спасены были. Пришёл директор. И тут я понял, что он имел в виду, сказав, что машинка прошла капремонт. Там была внизу пластмассочка, которая придавливала трек как надо, а тут она вылетела. И он подложил в другом месте бумажечку, чтобы поджимала. А сегодня пришёл ремонтник и к херам ленту-цепь заменил, потому что на той тупо не было зубчиков уже, стерлись, блядь. - А ещё у вас химия в NQ3 херовая уже больно. - Я знаю. - Алло, директор, у вас херовая химия! - Нормально, я два месяца назад менял! Окей. Нет бы в фотодром ходить проявлять. Два шага и бесплатно, ну, и я бы хоть узнал, какой у Бенза график, чтоб вместе курить бегать. А про директора я потом пост сделаю, не сдержусь.
Есть один фильм, который... воодушевляет меня до слёз. Хотя, пожалуй, "воодушевляет" - не совсем то слово, но лучше я подобррать не могу. Мне хотелось так много о нём написать, но я напишу только, что после него никакая больше музыка в уши ещё долго не лезет.
Есть такое чувство. Как будто ты взрослый мужчина с семьёй, у тебя всё в общем-то хорошо, любимая и любящая жена и все дела, может, и дети. И в какой-то момент ты понимаешь, что ты, когда привык, что на тебя полагаются и принимаешь это с удовольствием, ты не можешь обеспечить свою любимую и любящую жену в силу какий-то причин, просто не можешь. Нет, она не любит тебя меньше от этого и, может, даже и не задумывается об этом - скорее всего именно так. Но у тебя то самое чувство - что ты не можешь ей что-то дать. И при этом рядом есть люди, которые могут, и готовы, и дают ей это. Она делится этим с тобой в первую очередь, не думая по сути о тех, а думая в первую очередь о тебе, и тебе так ужасно хочется радоваться за неё, но _это_ _самое_ _чувство_, с которым ты ничего не можешь сделать, делает что-то с твоими внутренностями, выжимает их. Она ни в коем случае не относится к тебе хуже - или к кому-то лучше, чем раньше. И ни для кого, кроме тебя, это в реальности не существенно - она любит тебя точно так же. И ей скорее всего это и не нужно вовсе - то, что ты не можешь ей дать, а дают другие. Но _тебя_ это "не могу" душит до цветных кругов и чёрных разводов перед глазами. И эти кто-то в разы лучше, умнее, красивее, сильнее, успешнее тебя. Для неё это может быть не так. Для неё всё равно ты самый лучший. Но только _ты_ так не думаешь, _ты_ видишь иначе.