У нас в кухне только что взорвалась чашка.
Просто взяла и взорвалась. В кухне никого не было, вся техника там была выключена. Чашка стояла на раковине, в ней была только кофейная гуща. И чашка взорвалась, разлетелась по всей кухне, осколки даже о противоположную стену ударились.
У меня один вопрос: ЧТО ЗА НАХУЙ??? Микротрещина какая, скопилось напряжение в стекле? Да все равно ЧТО ЗА НАХУЙ?!
Страшно подумать, что было бы, стой кто-то в этот момент посреди кухни.

@темы: foxtrot uniform charlie kilo

---

коллажей пост

Совсем забыл про них

Вот этот под новый год прислал лучик радости, спасибо еще раз огромное К фику «Макото и Котовари» - к слову, до сих пор одному из самых любимых у меня)


Вот этот от A_Thousand_Suns, и тоже огромное спасибо еще раз! Вообще страшно приятно, что фики вызывают у кого-то желание что-то сделать, а еще ассоциации и образы в голове. К фику «Сверхзадача».


А этот я сам делал когда-то очень давно, вроде к Хэллоуину, а потом забыл про него. По мотивам всех фиков и фанонов с котодемоном-Фукунагой и вообще демонами, только более хардкорно.

@темы: Papa ist zurueck, чсв

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Кто б знал, как я люблю этот сериал.

@темы: Papa ist zurueck, the headless waltz

---

Один шибко умный, второй с горячей головой и агрессивный.
Один выше, второй мельче.
Один темненький, второй рыжий.
Один свалил к конкурентам, второй бесится.
НО ВСЕ ЕЩЕ ОНИ ОТЛИЧНАЯ КОМАНДА.
[1:21:17] maya_stina: алсо те странные рукава фушими (тм)
vs забинтованные предплечья

Ох май факин фак

@темы: Papa ist zurueck, the headless waltz

---

Весь день выговаривали Кудрящке за то, что он слишком часто и коротко стрижется.

Кудряшка: Ну мне не нравится с длинными... меня за них хватают...
Я: А ты получай удовольствие. Вот тебя схватили за кудряшки, лицом в подушку вдавили, а ты расслабился...
Кудряшка: ...и давно у тебя это? Чтоб тебя хватали так и это?
Я: А чего ты решил, что это меня? Может, это я так хватаю?
Коллега: Опа. Смотри, как притихли. Это вот если к тебе кто-то хотел подкатить, то сейчас все задумались!

Кудряшка открывает рот, явно придумывая что-то достойное, но тут я не выдерживаю спасибо, фандомчик, Акааши, прости

Я: А еще у меня коллекция из 17 кляпов.
Кудряшка: А с розовым шариком есть?
Я: А то.
Кудряшка: Ну так это меняет все дело! Розовый шарик!

upd. И тут я задумалась, кто и как его, блин, хватает за кудряшки, если в нем роста больше 190 см?..

@темы: foxtrot uniform charlie kilo

---

Я ПОЧТИ УСПЕЛ ОКЕЙ Ну то есть как обычно. Ко дню куроцуки 11.01 (и заодно на кинк-фест? я даже не знаю, это считается?

если да, то

).
Писал и думал, что до сих пор ведь недолюбливаю омегаверс, ну вот казалось бы - не мое по всем фронтам. Однако писать-то весело было. Драбблик на полторы штуки, сказал я себе. Короткую пвпшечку, сказал я себе. Не увлекайся, сказал я себе.

Название: Товарищи по неудобству
Автор: G. Addams
Пейринг/персонажи: Куроо Тецуро/Цукишима Кей
Тип: слэш
Рейтинг: NC-17
Жанр: PWP, AU, омегаверс
Размер: 3726 слов
Саммари: В тренировочном лагере у Цукишимы начинается первая в жизни течка.
Дисклеймер: Haikyuu!! © Furudate Haruichi

Читать на фикбуке или

После обеда и нескольких тренировочных матчей – и отработанных проигрышей – все тело слегка ломило, бедра и ныли, и вообще Цукишима чувствовал себя странновато. Всю ломоту можно было списать на нагрузки – все-таки в первый же день тренировочного лагеря их пустили в такой оборот, что Цукишима теперь чувствовал себя как апельсин после соковыжималки. Ощущения раздражали, собственное тело раздражало, но Цукишима решил отмахнуться от этого и не обращать внимания. Не ныть же. И им теперь каждый день предстоит так выкладываться – если не больше. Нужно привыкать. Просто он не будет задерживаться по вечерам, как другие собирались, и будет вовремя ложиться спать. Точно, соблюдение режима поможет, решил Цукишима, и забыл о странных ощущениях почти до самого вечера.

Стало хуже, когда Карасуно ввалилась в предбанник душевой, и все стали раздеваться. Цукишима очень отчетливо слышал запахи пота – у всех разные. Он мог отделить, кажется, все ноты – и вот у Танаки-семпая был слишком резкий и тяжелый запах дезодоранта. Как только раньше не замечал?

Цукишима поморщился, снял очки и стал стаскивать футболку через голову.

– Хината, я все знаю и очень, очень не рекомендую тебе делать то, что ты собираешься, – пробормотал Цукишима. Хината за его спиной фыркнул и отошел, явно надувшись – шалость не удалась.

На самом деле Цукишима понятия не имел, что Хината собирался сделать, просто подумал, что ничего хорошего. Просто очень отчетливо почувствовал его присутствие сзади. Буквально – характерный запах ударил в нос, а по тому, каким горячим он казался, можно было сказать, что Хинату охватил азарт.

Цукишима стягивал шорты и вдруг так и замер, спустив их только до середины бедра. С каких пор он так рассуждал про запахи? Откуда вообще взял все эти выводы? И ведь не ошибся, судя по тому, как Хината фыркал секунду назад.

Быстро, немного суетливо сбросив оставшуюся одежду, Цукишима первым скрылся в душе, забился в дальний угол, в кабинку у стены. Он быстро выкрутил кран с холодной водой, добавил совсем немного горячей, чтобы совсем не заледенеть, и прислонился лбом к кафелю.

Странная ломота, ноющие бедра, острые, такие явные чужие запахи. Жара – Цукишима весь день старался не обращать на это внимания, в конце концов, здесь просто было очень жарко и душно. Но теперь он был уверен, что, если бы измерил свою температуру, она оказалась бы на пару десятых выше нормы.

Цукишима закрыл глаза и с силой потер лицо ладонями. Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул и стал ровно.

Ничего страшного не случилось. Этого нужно было ожидать, это давно должно было случиться. Цукишима просто не рассчитывал, что первая его течка придется на лагерь, вот и все. Если честно, иногда он вообще начинал думать, что это ошибка, он не омега и течки никогда не будет – ее прогнозировали еще год-полтора назад, но ее все не было.

Цукишима потер нос, пытаясь чуть приглушить чужие запахи, которые теперь витали в душевой и разносились по воздуху с густым паром. Волнение отступало, а еще становилось совсем холодно, и Цукишима отрегулировал температуру воды до нормальной. Когда он закончил мыться и вышел из кабинки, волнение почти совсем сошло на нет. Цукишима знал теорию, а еще он никогда не считал себя паникером. Все было в норме – учитывая, что течка оказалась поздней, теперь – даже более в норме, чем раньше.

Может, Цукишима вообще вспоминал бы о ней, только когда запахи сильнее били в нос, если бы сменить Карасуно в душе не пришла Некома.

Едва зайдя в предбанник, их капитан первым делом нашел Цукишиму глазами. Безошибочно угадал – как и сам Цукишима. У капитана Некомы запах был такой знакомый, что Цукишима почти ожидал увидеть своего двойника. Капитан встретился с ним глазами, сразу улыбнулся и отсалютовал двумя пальцами. Цукишима отвернулся и стал одеваться быстрее.

На следующий день они столкнулись у умывальников. Цукишима смотрел строго перед собой, пялился на слив, в котором, закручиваясь, исчезала вода, а потом и пена от зубной пасты. Затылком Цукишима буквально чувствовал чужой взгляд.

Умывшись и надев очки, Цукишима поднял глаза на зеркало – он был прав, капитан Некомы задумчиво улыбался и смотрел на него, заинтересованно шарил взглядом по отражению. Цукишима коротко тихо пожелал доброго утра и двинулся было к выходу, но замер у двери – черт же его дернул обернуться.

Любопытство – его точно выдумал какой-то черт.

Капитан Некомы шуршал блистером. Он сунул в рот маленькую белую таблетку, запрокинул голову, глотая, и спрятал блистер в карман шортов.

– Что? – конечно, он поймал взгляд Цукишимы. И, конечно, усмехнулся, как иначе-то. Цукиишма чуть закатил глаза.

– Ничего.

– Хочешь узнать фирму? – капитан хлопнул себя по карману.

– Ничего я не хочу, – щеки почему-то сразу загорелись. Цукишима даже не соврал: какая ему разница, что за фирма выпускала депрессант капитана, если он сам ни одной не знал.

– Не стесняйся, – капитан несильно пихнул Цукишиму плечом, проходя мимо и толкая дверь перед ним. – Нам тут обоим повезло словить течку в лагере, товарищи по неудобству должны держаться вместе, – он хмыкнул и остановился лицом к Цукишиме.

Они так и стояли по разные стороны порога: Куроо улыбался, а Цукишима смотрел куда-то поверх его плеча и сжимал края полотенца на своей шее.

– Ладно, – капитан вздохнул и протянул руку. – Куроо.

– Приятно познакомиться, Куроо-сан, – вежливо отозвался Цукишима, наконец заставил себя перевести на него взгляд. Руку он не пожал, только чуть поклонился. – Цукишима.

– Все-таки стесняешься, – резюмировал Куроо и опустил руку. Он первым двинулся по коридору, уверенный, что Цукишима пойдет следом – и был прав, им нужно было в одну сторону, если оба хотели попасть в комнаты своих команд. Цукишима нехотя двинулся следом, держась немного позади. – Окей, я первый начну. Мне вот интересно, какой фирмы у тебя депрессант. Сильный? Только на обоняние или комплексный?

У Цукишимы снова запекло щеки, и он промолчал. Куроо подождал немного, но они уже почти дошли до комнат, и он затормозил, чуть повернув голову.

– Знаешь, не так много есть омег, особенно среди знакомых, чтобы поболтать и быть понятым, – произнес он тише, и Цукишиме стало неловко: он знал это и знал, что и ему самому не с кем будет об этом говорить, делиться опытом. Кроме врача. Но с врачом тоже не «болтают».

– Я не принимаю депрессант, – тихо отозвался Цукишима и снова сжал свое полотенце.

Куроо удивленно вскинул брови.

– Тебе не надо или ты из тех, которые за полную естественность?

Цукишима неопределенно дернул плечом.

– Не знаю. Хотя меня не очень заботит естественность.

Он остановился у двери в комнату Карасуно, и Куроо остановился тоже. Он секунду смотрел на Цукишиму недоумевающее, а потом его брови поползли вверх.

– Оу.

– Оу, – согласился Цукишима. Смущение и неловкость быстро отпускали. Куроо такой же, он в любом случае должен понять. И в этом нет ничего такого, это нормальное свойство здорового организма омеги. И вообще это не его дело…

– Не знаешь, да. Так у тебя первая течка, – озвучил Куроо, и Цукишима недовольно, громко прицыкнул, взглядом указав на тонкую дверь. Может, и шикнул бы, если бы не помнил, что нужно хоть делать вид, что ты вежлив с третьегодкой – незнакомым, в общем-то, третьегодкой.

– Необязательно сообщать это всему лагерю, Куроо-сан.

Куроо виновато развел руками, хотя улыбка у него виноватой совсем не была. Он пожал плечами:

– Просто удивился. Ты уже в старшей школе.

– Я в курсе, – Цукишима резко развернулся на пятках и скрылся в комнате Карасуно.

Здесь пахло тепло и мирно. Все спали, кто-то уже был на грани сна, даже это теперь улавливалось в запахах. Пряча в сумку щетку и пасту, Цукишима выдохнул и прикрыл глаза. Легкое ноющее ощущение в теле его не беспокоило. Может, комплексный депрессант ему и не был нужен. А вот запахи однозначно отвлекали.

Цукишима опасался, что без депрессанта станет хуже, но в целом все оставалось так же, как в первый день. Цукишима быстро привык, хотя и приобрел привычку периодически тереть кончик носа. И еще одну, в которой даже себе признаваться не хотелось – в общих помещениях вроде столовой он сразу искал глазами Куроо, натыкался на него почти сразу. Ловил улыбки и усмешки разной степени наглости и взгляды всегда одной – высокой – степени заинтересованности.

Потом Куроо с Бокуто на пару все же затащили его на дополнительные тренировки – план строго соблюдать режим и не напрягаться лишний раз рушился на глазах. Цукишима мысленно цокал языком и – уже не мысленно – закатывал глаза. И упрямо думал обо всем – обо всем этом – как просто о клубе. Ничем большим это не было.

Куроо снова завел разговор про депрессанты, когда они перекусывали после дополнительной тренировки. Точнее, не то чтобы даже завел, просто молча подсел к Цукишиме, который сидел на крыльце и тянул сок из коробочки, положил ему на колени дынную булочку и… Цукишима отвернулся, шумно втягивая сок через трубочку. И следом невольно – запах Куроо. Цукишима уже четко отделял его от собственного, хотя сходство и было сильным. Запах одинаковый – но только почти. Это «почти», какая-то мелочь, деталь. Это делало картину «Куроо» одновременно знакомой и совершенно чужой, это заставляло расслабиться и нервировало, и притягивало, и в итоге Цукишима весь внутренне напрягался.

Он невольно потер кончик носа, слишком глубоко вдохнув запах Куроо. Тот протянул руку и постучал указательным пальцем по вырезанной из блистера полоске с таблетками, которую положил поверх дынной булочки.

– Будешь так тереть нос, он распухнет, станет вздернутым и длинным. Возьми. Мой депрессант слабенький и только для обоняния, хуже тебе в любом случае не станет.

– Спасибо, не нужно, – Цукишима постарался звучать спокойно и вежливо.

– Раз в день, одну штуку утром. Не будешь?

– Не буду.

– Тогда и я не буду, – Куроо широко улыбнулся, а Цукишима чуть не поперхнулся своим соком.

– Почему?

– Хочу узнать, как ты сейчас пахнешь на самом деле.

Куроо продолжал улыбаться – нагло и уверенно, и если бы Цукишима был чуть менее внимательным, то за широкой усмешкой точно не заметил бы, как у Куроо покраснели скулы и уши.

Стало жарко. Цукишима мысленно помолился всем ками, чтобы самому не покраснеть, но, судя по тому, как горело лицо, ками ему сегодня не благоволили.

– Как я пахну? – вдруг спросил Куроо и придвинулся ближе, буквально сунулся к лицу Цукишимы, шаря по нему взглядом, пытаясь что-то найти.

Цукишима немного отклонился и поправил очки, инстинктивно отгораживаясь рукой. Он планировал промолчать. Поблагодарить за дынную булочку – потому что вот ее съесть правда хотелось, – и уйти.

Цукишима сказал:

– Хорошо.

Вышло тихо, а потому самому Цукишиме показалось, что мягко.

Куроо довольно помычал, немного прикрыл глаза, теперь рассматривая Цукишиму из-под ресниц. Скулы у Куроо покраснели еще больше, он быстро облизнулся, посмотрел в сторону и чуть склонил голову набок, открывая шею. Челка качнулась и совсем скрыла его лоб – от этого Куроо стал выглядеть более небрежно и даже развязно. Он молчал, а Цукишима пялился на открытую шею в недоумении. Куроо тихо выдохнул, бросил на Цукишиму быстрый взгляд и чуть качнул головой.

Цукишима мог поклясться, что в жизни никогда так туго не соображал. Куроо ведь предлагал, и… очень хотелось принять предложение, согласиться. Цукишиме стало еще жарче, он инстинктивно свел ноги вместе и сжал бедра. И отчетливо почувствовал, как между ягодиц выступила влага.

Запах у шеи, а особенно чуть дальше, за ухом, был сильнее, чуть тяжелее и теплее. Цукишима прикрыл глаза, едва не касаясь чужой кожи носом. Когда он вообще успел склониться так близко? Цукишима постарался дышать медленно и глубоко – и не слишком жадно. Чужой запах расцветал в горле и на языке, сразу врезался в память. Цукишима выдохнул, и Куроо над его ухом выдохнул тоже – сбивчиво. Цукишима не сдержал улыбку. Краска сходила с лица, он успокаивался, ему, в конце концов, это нравилось. Не отступал только жар внутри.

Цукишима осторожно положил руку на плечо Куроо, мягко сжал и все-таки уткнулся носом, провел кончиком по еще разгоряченное после тренировки коже. Открывать глаза не хотелось. Чужой запах окутывал голову теплым туманом, обволакивал все внутри, попадая в легкие, а потом разносился по крови с кислородом. Цукишима высунул кончик языка, не думая, что делает, тронул кожу, собрал с нее соль и этот особенный вкус, похожий на его собственный. Во рту тут же собралась слюна, пришлось тяжело сглотнуть.

И отшатнуться, широко распахнув глаза, когда Куроо тихо, на самом выдохе простонал.

– Доброй ночи, Куроо-сан, – выдавил Цукишима и резко поднялся на ноги, одним широким шагом переступил через две ступени и скрылся за дверью. Только в комнате Карасуно он понял, что держит дынную булочку и отрезанную от блистера полоску таблеток.

Позже, оставшись в душе последним, Цукишима осторожно провел пальцами между ягодиц, закусил губу. Он долго и тщательно смывал выступившую смазку. Потом вертел в руках таблетки, пятьдесят четыре раза прочитал название фирмы и состав сзади, хотя было видно далеко не все иероглифы – на тонкой полоске они быстро обрывались, чуть неровно обрезанные. Память подбрасывала ощущение рельефа чужой кожи на кончике языка, чужого вкуса. Цукишима спрятал таблетки под пакетом с запасной парой кроссовок в сумке.

Не смотреть на Куроо стало невозможно. Его запах как будто въелся в легкие, в корень языка и мозг, и теперь Цукишима постоянно оборачивался на него – даже чаще, чем раньше. Взгляды Куроо стали задумчивыми, и хотя весь следующий день он не подходил, Цукишима все равно видел в этом недоброе предзнаменование.

И был прав. После их дополнительной тренировки в третьем спортзале Куроо мягко дружелюбно заулыбался Льву и Хинате, которые хотели привычно взяться за швабры и собрать мячи.

– Ладно-ладно, вы сегодня хорошо поработали, быстро дуйте в душ и спать. Мы с Цукки сами пошуршим. Да, Цукки? – он обернулся, и Цукишима проглотил все желчные колкости, которые собирался высказать. У Куроо были совсем темные, черные, ищущие глаза.

Цукишима отвернулся и постарался не дышать слишком глубоко. И «шуршать», как выразился Куроо, он все равно не собирался. Пусть тот сам трет полы, если ему так хочется. Цукишима только стал нехотя, медленно подбирать мячи, когда Хината со Львом, решившие не испытывать судьбу вопросами, скрылись из спортзала следом за Бокуто и Акааши.

Куроо тоже не спешил. Движения у него были плавные, неторопливые. Он честно протер полы, убрал швабры и подошел к Цукишиме, который стоял у дверей, скрестив руки на груди.

Они одновременно открыли рты, но Куроо успел первым.

– Ты знаешь, я понял.

Цукишима запнулся, ему снова пришлось глотать свои язвительные замечания.

– Что? – между светлых бровей залегла хмурая складка.

– Про запах, – тише пояснил Куроо, и голос у него стал как будто мягче, он слегка вибрировал и пробирался Цукишиме прямо под кожу. Он задержал дыхание и потер предплечья – волоски на них становились дыбом. – Он такой… похожий, да?

Цукишима сглотнул и кивнул.

– И с этой чужой ноткой. Она все нарушает, и твой запах – это уже совсем другая гармония.

И ее хочется себе. Вдохнуть, слизнуть, съесть, присвоить эту нотку, – Цукишима так даже не думал, скорее, ощущал это. И когда Куроо снова склонил голову набок, не мог и не хотел себе отказать. Куроо стоял смирно долгих две минуты, пока Цукишима глубоко вдыхал, уткнувшись носом ему за ухо, проводил по напряженной шее языком.

– Цукки, – Куроо чуть повернулся, дотронулся губами до надплечья Цукишимы и медленным плавным движением прижался, вдавливая его в стену рядом с дверью в спортзал. Бедром Цукишима отчетливо ощущал, какой у Куроо горячий пах.

– Мы в спортзале! И – черт, Куроо-сан, – Цукишима откинул голову назад, приподнял очки и потер глаза предплечьем.

– Ты ругаешься, Цукки? – тихий удивленный смешок.

– У меня сейчас есть повод, – недовольно проормотал Цукишима и нашел в себе силы упереться Куроо в плечи.

– Подожди пять минут, потом все уже должны будут выйти из душа. Моих там точно не будет, Лев жаворонок и не станет стоять под водой долго. Могу еще поручиться, что не будет никого из Убугавы и Фукуродани – Акааши с Бокуто быстро моются. Шинзен сегодня умотался больше обычного, так что ставлю на то, что они уже все попадали на футоны. Из ваших последним будет Хината.

– Какой, оказывается, просчитанный импульс, – оценил Цукишима и изогнул бровь.

– Спонтанности, Цукки, хороши, когда они подкреплены расчетом, – Куроо усмехнулся, и Цукишима отзеркалил его усмешку. Такой подход ему нравился больше. Было гораздо приятнее и спокойнее окунаться в чужой запах и отпускать себя, зная, что это в определенной степени безопасно.

Когда они добрались до душа, там и правда никого больше не было, хотя под потолком еще угадывался пар, в воздухе были слышны остатки запахов – чужих тел, шампуней, гелей для душа. Они испарились, когда Куроо стащил футболку рядом с Цукишимой. Тот понимал, что его несет, но останавливаться не собирался. Он думал, что раньше никогда так быстро не раздевался.

В душевую кабинку Цукишима шел, крепко держа Куроо за запястье. Правда, вся решительность испарилась, когда за ними закрылась дверь, а на головы полилась теплая вода. Что делать дальше, Цукишима не знал. Точнее, знал, но не понимал, как решиться.

Запах Куроо был везде вокруг, мешал сосредоточиться, и то, что Цукишима оставил очки в шкафчике, сбивало с толку еще больше.

Куроо немного повернулся в тесной кабинке, и Цукишима быстро вдохнул и на секунду перестал дышать. Куроо случайно задел его пах бедром – член у Цукишимы крепко стоял, и случайное прикосновение отдалось вспышками внизу живота и в голове.

– Так. Вот так лучше, – Куроо прислонился затылком к мокрой стене и притянул Цукишиму за плечи. Отличная идея – отцепляться, отлепляться, выходить из кокона смешивающихся общих запахов не хотелось.

Ладони легли на спину Куроо, огладили лопатки. Он довольно выдохнул и быстро соскользнул руками по груди Цукишимы вниз. Цукишима опустил голову и сфокусировался: загорелая рука погладила поджавшийся живот, следом легла на головку члена. Цукишима прикусил щеку изнутри, ощущая, как между ягодиц снова становился влажно, как было в тот прошлый раз на крыльце.

– Можем просто подрочить друг другу, если…

Цукишима отрицательно мотнул головой и подался ближе, расставил ноги.

Одной ладонью Куроо слегка потер головку и стал медленно дрочить Цукишиме. Вторую положил ему на задницу, а потом без предупреждения оттянул ягодицу в сторону. Шершавая подушечка пальца надавила на вход – хорошо, но откровенно мало, но не просить же… Цукишима вдруг вскинулся, широко распахнул глаза и замер. Он отчетливо чувствовал, как из заднего прохода вытекает густая капля, за ней еще одна. Первая стекла ниже, тепло ощущалась на бедре, вторую Куроо, наверное, поймал пальцами. Это уже было совсем не то, что в прошлый раз.

– Это что… Все время теперь так будет? В каждую течку? – глухо выдавил Цукишима и весь закаменел. К горлу подступил комок паники. Воображение подсунуло картины мокрых пятен на школьных брюках, домашних штанах, спортивных шортах. Вот он, Цукишима, на матче, стоит посреди площадки, прямо под сеткой, приседает, готовый прыгнуть и выставить блок. А сзади на шортах расползается пятно смазки, и она течет из-под них по ногам. Цукишиму замутило.

– Нет, конечно, – Куроо же, наоборот, легко засмеялся. Он немного отстранился, прижался спиной к кафелю, чтобы посмотреть Цукишиме в лицо. Тому сейчас было даже плевать, насколько он красный и как выглядит. – Так только когда ты возбужден. Вроде как природа о тебе заботится и дает понять, что вот сейчас ты готов, – Куроо пожал плечами.

Цукишима кивнул, сглотнул ком в горле и постарался расслабиться заново. И тут же приподнял плечи, втянул воздух сквозь зубы, чувствуя, как Куроо на пальцы льется еще больше смазки. Тот перестал дрочить Цукишиме, потянул его на себя, пока он не навалился, и как-то слишком уж довольно помычал, водя скользкими пальцами по его ягодицам.

– Не уверен, что согласен с природой, – Цукишима выдохнул, потерся лбом о плечо Куроо, сдвигая мокрую короткую челку, да так и остался стоять, склонив голову. Он заворожено смотрел, как их твердые члены чуть покачиваются совсем рядом, еще сантиметр – и соприкоснутся. Мысль обожгла, член Цукишимы дернулся, почти прижался к животу, по внутренней стороне бедра побежала еще капля смазки, а сам Цукишима сглотнул.

– Ну, я не совсем правильно выразился. Тело готово, – Куроо вздохнул как-то странно нетерпеливо. Обхватил Цукишиму за пояс одной рукой, а второй, выпачканной в смазке, взял его за запястье. – Ладно, просто сам посмотри, со стороны же проще? – и потянул его руку к себе за спину.

Ладонь легла на поясницу Куроо, и у Цукишимы в голове стало пусто. Мокрая кожа под пальцами ощущалась… классно? Он мягко потер подушечками пальцев тонкие мягкие волоски на пояснице Куроо, закрыл глаза и повел руку немного ниже.

Цукишима и слышал, и буквально чувствовал, как у Куроо сбивается дыхание. Он шумно сглотнул совсем рядом с ухом, крепче обнял Цукишиму одной рукой. Тот сильнее зажмурился и прижался наконец так, чтобы коснуться кожи Куроо членом. Головка уперлась в низ его живота. Цукишима сдвинулся, и член прошелся по жестким, сильно завившимся от влаги волосам в паху. У Цукишимы сбилось дыхание, под веками вспыхнуло, а пальцы судорожно царапнули поясницу Куроо.

– Цукки, – голос у Куроо стал ниже, он не то рычал, не то стонал – почти жалобно.

Цукишима быстро облизнулся, зачем-то покивал, снова потершись лбом о плечо Куроо, и опустил руку дальше, скользнул пальцами между ягодиц, немного раздвигая их и нажимая. Нажим получился слишком сильным. Цукишима вздрогнул, когда палец погрузился во влажное тепло сразу почти на две фаланги – смазки было ничуть не меньше, чем у самого Цукишимы. Куроо весь вскинулся, громко шикнул, и Цукишима испуганно отдернул руку.

– Извини!

– Цукки, пожалуйста, – Куроо постарался вдохнуть глубже, снова сжал запястье Цукишимы и прижал к своим ягодицам. – Никогда не вытаскивая пальцы так резко, вот это правда неприятно, – пробормотал он. – И дай мне кончить.

Куроо кончит. Куроо сейчас кончит, потому что Цукишима его трогает. Мысль расплавилась в голове, потекла ниже и добавилась горячим осадком к возбуждению, от которого поджимался живот и приятно ныла поясница.

Во второй раз надавить на задний проход Куроо было еще легче, он сам расслабился, чуть раздвинул ноги, раскрываясь, и громко выдохнул. Цукишима скользнул пальцем внутрь сразу до конца, немного подвигал. Куроо быстро закивал, когда Цукишима приставил ко входу второй палец. На ладонь лилась скользкая смазка, капала на пол и утекала – чуть более мутная, чем душевая вода.

Наверное, легко вошел бы и третий палец, если бы Куроо вдруг не сжался. Он тяжело дышал, запрокинув голову, обнимал Цукишиму, и кончил, когда тот приподнял руку, проталкивая пальцы до костяшек.

Куроо стек на пол и приоткрыл глаза, улыбаясь. Погладил бедра Цукишимы, потянул его ближе, заставляя сделать маленький шаг. Мокрые губы накрыли головку, у Цукишимы в голове и паху снова что-то вспыхнуло. Задний проход запульсировал, и Цукишима рефлекторно завел руку себе за спину. Куроо был быстрее, просунул ладонь между бедер Цукишимы – яички легли на запястье, а подушечки пальцев уперлись в анус, массируя.

Цукишима зажмурился и закусил ребро ладони, кончая. Горячий язык толкался в щель на головке, жесткие пальцы ловили и размазывали между ягодиц смазку.

Первое, что Цукишима увидел, когда открыл глаза, было то, как у Куроо по подбородку текла сперма. Цукишима застонал и закрыл глаза обратно, уперся предплечьями в стену и лбом в предплечья. Куроо внизу тихо засмеялся, дотронулся теплыми губами до низа живота.

Запах вокруг них был острым, терпким, казалось, он лип к коже. Чужие друг другу ноты мешались между собой, теперь отделить их друг от друга было сложно.

– Здесь можно проветрить? – пробормотал Цукишима. Ему казалось, в душе теперь любой – даже без течки и даже не омега – легко уловил бы запах секса.

Куроо отлепил его от стены, поднимаясь на ноги, подтолкнул немного дальше – так, чтобы они оба оказались прямо под водой. Цукишима потер лицо и разлепил веки.

– В дальней стене под потолком должна быть форточка, – Куроо улыбался, стирал сперму с подбородка. Должен был выглядеть наглым, развязным, довольным, но из-за красных ушей все это сходило на нет.

Цукишима улыбнулся тоже.

– Знаешь, – протянул Куроо, – я теперь понимаю тех, которые за полную естественность.

– Хотите отказаться от депрессанта? – Цукишима наконец смог унять послеогазменную дрожь в бедрах, взялся за мочалку.

– Нет, – Куроо посмотрел на него искоса. – Не совсем. Может, когда течка выпадет на время тренировочных лагерей с Карасуно, – поправился он.

– Товарищи по неудобству должны держаться вместе, да? – припомнил Цукишима. И встретил поцелуй Куроо на полпути.

@темы: чсв, the headless waltz

---

Каждый раз после деанона на каком-нибудь мероприятии я думаю, что напишу что-нибудь про свои фики. Есть же то, чем хочется поделиться! До сих пор хочется запилить кулстори про все три бокуаки с ШВ, например.
Но вот я открываю форму нового постааа... открывааааю... смотрюууу на нее... смотрюуууу... Ну, в общем, понятно

Короче, фики с Санты.

От Opossum-art - соверешнно чудесный баннер (и вообще удобная идея, хочу я сказать).

Или можно почитать на фикбуке:

Не спрашивай, не говори - хиродайшо + Нумай, преканон, пвп
Сверхзадача - кахегина + Ямагучи и Цукишима, постканон, романс (хотя там больше про третий год и все такое)

И раз уж на то пошло, еще ушиой из разряда тех фиков, которые "упал-очнулся" и вообще как во сне (это уже пятый, кажется). Ушиой этот мне сбил всю кмпозицию из милоты в жанрах и предупреждениях, потому что там днищенский то ли нон-кон, то ли даб-кон, омг, я на это даже не дрочу, как это получилось Очень контрастно смотрится особенно на фоне предыдущей части с ушигоши и Тендо, где мимими, Гошики заснул на стульях, а у Ушиваки З - Забота
HQ-тред уже второй день пробивает днище, и я радостно лечу все глубже и глубже.
И вот этот баннер я просто обязан повесить. Я от исходного арта каждый раз вништо просто.

@темы: чсв, the headless waltz

---

Когда моя мелкая была еще совсем мелкая, но уже более-менее сознательная, мать заставила меня снять плакаты с Мэрилином Мэнсоном.
Тогда у меня стены были завешены плакатами почти сплошняком поверх обоев, шкаф тоже пошел в ход, я уже присматривался к потолку. Под репрессии попал только Мэнсон - с аргументацией «чтобы мелкая не пугалась, фу, кошмар». Я приуныл. Мэнсона я тогда нежно любил, а к плакатам привык, к тому же, их снятие нарушило бы всю трэшовую композицию.
Моим последним контраргументом могла стать только сама мелкая. Поэтому я подвел ее к плакату и спросил, страшно ли ей. Она критично оглядела Мэнсона и спросила, что это за тетя. Мелкая ни капли не боялась, но мать все равно спекулировала на этом, решив, что это отличный предлог все же заставить меня убрать то, что ей не нравится.
Мэнсона таки пришлось снять, хотя грустно мне было не очень долго - еще через какое-то время я психанул, содрал все это счастье фактически сразу с обоями х) и поклеил новые обои.

Сейчас мелкая сидит, крутит свой плейлист. Явно недавно открыла для себя SOAD, Мэнсона, Pain (да, она включила именно Shut your mouth омг х)).
А Я СИЖУ И ПРЯЧУ СЛЕЗЫ НОСТАЛЬГИИ И ГОРДОСТИ ОМГ
Вспомнилось еще, как мы сами себе аккуратно драли джинсы, чтобы дырки были красивые, вытаскивали нитки чуть не по одной. А мелкая сейчас сидит и ищет себе в интернетике драные джинсы, эх, у нас такой лафы не было!

А еще я недавно переслушивал Jane Air ГОСПОДИ БОЖЕ ЭТОТ 2007-ОЙ КАКОЙ ЖЕ ТРЭШАК Хочется обмазаться всем этим дерьмом и пойти в школу
Примерно тогда они приехали к нам с концертом. И хотя на концерт я не смог пойти, на автограф-сессию я попал. Попал случайно, поэтому ничего, на чем они могли бы расписаться, у меня не было. Зато у меня была классного оттенка и очень удобная оранжевая куртка. А Jane Air, как я успел подсмотреть, прикольно расписывались маркерами - подписи были в духе граффити. И я подставил им спину и рукава, а потом думал, что лет через 10-20 продам эту куртку за большие деньги... Она у меня до сих пор должна где-то висеть.

Так вот, переслушивал Jane Air и нашел песню-темнодно. Мы с сис Майя-Стина увидели там сразу три темнодна - Суги, Куроо и Мацукавы. Вот там где "я рылся в ваших карманах, я знаю про вас все" - это Суга. Где "женщины, Ева и Кларисса полируют друг другу клиторы в ожидании тебя" - это Мацукава. А где "миллионы долларов, евро, бог возьми, фунтов стерлингов" - это Куроо.
Арт с третьим Мацукавой не нашел, поэтому будет этот с Ойкавой, по степени теноднища подходит. Больше по клику.
Ох, дно мое донышко

@темы: Papa ist zurueck, foxtrot uniform charlie kilo, the headless waltz

---

И снова я не планировал вс очн плх
Началось давно, первый драббл я вообще писал как фанон, иллюстрацию, потому что по-другому выразиться не мог. А сегодня что-то понесло.
Начал складировать все в сборник драбблов по Bungou Stray Dogs да фактически однострочников.

Или вот они, в общем.

Ода/Анго, Дазай. "Я знаю, что ты знаешь, что я знаю", но никто с этим ничего не делает. 217 слов.

Ода/Анго, Дазай. "Я знаю, что ты знаешь, что я знаю", но никто с этим ничего не делает. 217 слов.

До появления Дазая вечер у них всегда складывался из пауз. Никакой неловкости, это было привычно и даже уютно. Короткие реплики, короткие обсуждения – и паузы, которые ложились одна на другую аккуратными кирпичиками.
Пауза, а потом:
– Ты смотришь.
– Что? – Ода моргнул, но взгляд отводить не стал.
– Смотришь. На мою родинку, – Анго, наоборот, на Оду не смотрел – только ровно перед собой. Взгляд у него был рассеянный, бесцельно скользил по блестящим в тусклом свете бара бутылкам.
Новая пауза. Ода глотнул из своего стакана.
– Возможно.
Следующая пауза затянулась. Ода успел допить виски и попросить новую порцию. Анго все еще рассматривал бутылки, как будто в этот вечер собирался выпить и никак не мог сделать выбор.
– А если... – он только начал, повернулся, наконец, к Оде, но теперь уже Ода перевел взгляд на бар и поднял руку, останавливая Анго.
– Не надо.
Анго тихо задумчиво помычал и так же тихо ответил:
– Ты прав.
«Не надо» – не стоит все усложнять. «Не надо» – это бесперспективно. «Не надо» – это будет слишком проблематично. «Не надо» – я не хочу привязываться больше.
Дазай опустился на стул между ними с громким вздохом – по вздоху можно было определить, что Дазай сейчас растечется по барной стойке и начнет жаловаться. Но сначала он цепким взглядом скользнул по лицам обоих, едва слышно хмыкнул себе под нос, как будто что-то понял. В общую стену легла еще одна пауза-кирпичик.

Фукузава, агентство. На ключ "скандал". Попытка в юмор. 187 слов.

Фукузава, агентство. На ключ "скандал". Попытка в юмор. 187 слов.

Все утро Фукузава думает о том, сколько будет стоить звукоизоляция его кабинета. Он даже достает калькулятор, прикидывает – так, примерно, несерьезно. Но даже несерьезно получается неутешительная сумма. И, наверное, в первый раз Фукузава думает, что было бы неплохо, работай этот гайдзин Фицджеральд в агентстве...
– Что за скандал? – спрашивает Фукузава, заходя в соседний кабинет. Кажется, все агенство играет в "Море волнуется". По крайней мере, все резко застывают.
Ацуши – с вытянутыми руками, словно успокаивает диких животных. В роли диких животных – вытянувшийся в струну Куникида с пульсирующей на виске веной; Дазай, лежащий на полу задом кверху и удивительно напоминающий гусеницу; Рампо с задранной головой, кажется, дремлющий на медленно-медленно крутящемся офисном стуле.
– Прошу прощения! – первым отмирает Куникида, быстрым движением поправляет очки и кланяется. – Я пытаюсь донести до этих ост... пр... и... своих коллег, что приходить на работу нужно в девять часов утра, а не когда "зов смерти станет тише" или "на работе станет не так уныло". В девять. Часов. Утра.
– Хорошая идея, – кивает Фукузава.
Куникида весь поникает, теряется.
– Но это же... установленное расписание...
Фукузава закрывает дверь со спокойной душой. Хотя по-прежнему немножко – самую чуточку – завидует Фицджеральду. У него наверняка звукоизоляция буквально везде.

Мелвилл. На ключ "алые следы". Вроде ангст. 151 слово

Мелвилл. На ключ "алые следы". Вроде ангст. 151 слово.

Герману всегда нравились светлые тона. Белый, бежевый, светло-голубой, светло-серый. В светлых комнатах, в светлом небе ему было спокойно.
Мама Германа носила светлые платья, у отца Германа в шкафу висели белые рубашки с накрахмаленными воротничками. Завтраки, обеды и ужины в доме Мелвиллов всегда подавались в белой посуде, а у любимой белой чашки Германа был бледно-голубой ободок. В его комнате были почти прозрачные белые занавески, которые совсем не давали тени, когда по утрам солнце ярко светило прямо в окно.
Герман обожал белые корабли с белыми парусами.
Моби Дик тоже был таким – белым, светло-серым, светло-голубым. Когда Герману впервые удалось вызвать его, Моби Дик казался одним из облаков в летнем небе.
Герман становился старше, а мир вокруг казался все темнее. Герман наблюдал, как и Моби Дик постепенно теряет белизну. Начинает отливать темно-серым металлом, другими темными отенками обивки, электроники, механики... Их было много, от черного до болотно-зеленого.
Но Герман везде видел алые следы на белом облаке.

Ёсано/Куникида. На ключ "истина в вине". ООС и томность во все поля. 456 слов.

Ёсано/Куникида. На ключ "истина в вине". ООС и томность во все поля. 456 слов.

– Истина в вине, – нараспев произносит Ёсано, и Куникида хочет возразить, но знает, что это бесполезно.
Он с ней совсем не согласен, истина – где угодно, но только не там же, где рядом маячит помутнение рассудка. Вот, у Ёсано даже глаза мутные, она смотрит вроде бы в лицо, но взгляд у нее блуждающий. Кажется, она просто не может толком сфокусироваться.
– Ну, давай, попробуй истину на вкус. Ты что же, отказываешься пить со мной? – Ёсано подходит ближе, наклоняется к Куникиде, потом садится рядом – вплотную, так, что буквально притирается бедром и плечом. От нее отчётливо пахнет цветочными, но почему-то совсем не сладкими духами и этой самой "истиной". Красное полусухое, решает Куникида.
– Давай вызову тебе такси? – устало предлагает Куникида. У него уже нет сил громко упрямо спорить, быть твёрдым и – ну, быть обычным собой. – Все уже ушли, – офис агентства и правда пустой.
– Но ты же не ушёл, – веселится Ёсано, делает глоток прямо из бутылки, прижимается ещё сильнее. Куникида впитывает чужое тепло сквозь ткань одежды. Это приятно, особенно сейчас, посреди ночи, когда слипаются глаза. Чужое тепло течёт в Куникиду сквозь его усталость, собирается в груди и животе мягкими клубами пара.
От нового глотка губы у Ёсано окаршиваются тёмно-бордовым, вино смачивает крохотные трещинки, складки нежной кожи на губах. Цвет исчезает, когда Ёсано облизывается.
– Ну ладно, – Ёсано решительно встает на ноги, и Куникида надеется, что она согласна на такси, но ничего подобного. – Я сама покажу тебе истину, – сообщает она, коротко широко улыбается – от этого не по себе, улыбка такая, будто Ёсано собирается применить свою способность.
Ёсано стучит каблуком, вставая ровно напротив Кникиды, и вдруг резко поднимает вторую ногу, упирает колено между ног Куникиды – и если бы он сам не раздвинул колени, ей-богу, сейчас было бы больно.
Усталость отступает перед возмущением, Куникида вскидывает голову, хмурится, набирает больше воздуха в грудь, чтобы высказать Ёсано, что он обо всём этом думает, и не успевает.
Ёсано быстро прикладывается к горлышку бутылки, хватает Куникиду сначала за подбородок, потом чуть сжимает щеки одной рукой, не давая отстраниться, и прижимается губами к губам. Вино горьковатое, терпкое и – Куникида угадал – совершенно точно сухое. Оно проталкивается в рот вместе с языком Ёсано, когда она раздвигает губы Куникиды, чуть давит на щеки, заставляя открыть рот. Куникида едва не захлёбывается. Чувствует, как вино, которое он не успевает проглотить, стекает по подбородку и капает на светлые брюки. Теплый пар в груди и животе становится горячее – или, может, это просто алкоголь греет изнутри.
Куникида впитывает терпкий вкус, странный несладкий цветочный запах. Ещё больше чужого тепла, когда Ёсано обнимает за шею и прижимается, перекинув вторую ногу черед бедро Куникиды. Его прохладные ладони быстро согреваются на чужой талии. Ёсано мелодично довольно мычит и слизывает капли вина с подбородка Куникиды.
Истина ни в коем случае не в вине, Куникида в этом по-прежнему уверен. Но какое-то откровение в нём всё-таки есть.

@темы: чсв, the headless waltz

---

В последнее время у меня с планами все еще хуже, чем обычно, особенно фичков касается. Вместо того, чтобы заняться тем, что запланировано, о чем думается и чего давно хочется, я уже в третий или четвертый раз выкатываю что-то абсолютно внезапное для себя. Как во сне, честное слово, и что с этим делать - без понятия.

Фандом: Bungou Stray Dogs
Название: Судьба
Автор: G. Addams
Пейринг/персонажи: Натаниэль Готорн/Маргарет Митчелл, Фрэнсис Фицджеральд, ОМП
Тип: джен, гет
Рейтинг: PG-13
Жанр: character study, AU
Размер: 2477 слов
Саммари: В детстве у Натаниэля проявился особый Божий дар. Теперь уже святой отец Натаниэль находит свою судьбу.
Дисклеймер: отказываюсь.
Предупреждения: ООС. AU, Гильдии (пока) не существует, таймлайн – примерно конец XIX века. Сомнительная стилизация. Смерть второстепенного персонажа. Не бечено.

Читать на фикбуке или

Среди знакомых отцу Натаниэлю священников популярно мнение, что светские мероприятия – званые ужины, рауты, фуршеты – выдумка дьявола. Что здесь царит разврат, что такие приемы всегда бездуховны, а все, кто приходят на них, – лицемерны. И благотворительные цели, – разумеется, только прикрытие. Ну, лицемерие как оно есть.

Отец Натаниэль считает, что такое мнение – лицемерие. Проявление зависти и гордыни.

А еще отец Натаниэль знает, что он один из немногих священников, кому приходят приглашения на званые ужины и обеды, иногда и на завтраки. Так уж вышло, что отца Натаниэля выбирают своим духовником люди обеспеченные. А он не вправе отказать своей пастве в общении. В конце концов, он здесь для того, чтобы помочь им соединиться с Господом. Почему же нельзя сделать это за обедом или ужином? И не придется завидовать и плеваться ядом, глядя, как особняк недалеко от церкви сияет огнями и светом во всех окнах поздно вечером.

Никакого лицемерия. Отец Натаниэль искренне считает, что должен использовать все возможности для налаживания контакта. Для того, чтобы нести Слово Божье в дом – в любой дом, даже огромный, богато обставленный. Для того, чтобы своим присутствием хотя бы вынуждать приглашенных на фуршет вести себя более благопристойней, чем они могли бы.

Не то чтобы у него получается на все сто. Чем больше людей отец Натаниэль узнает, тем лучше понимает, зачем Господу карающие ангелы. Нет, отец Натаниэль не наивен, в нем достаточно цинизма – по отношению к людям. А вот в людях, на его вкус, слишком много цинизма антирелигиозного. Он привык к снисходительным, насмешливым взглядам. Иногда ловит на себе сочувственные. Неизменно отвечает спокойными прямыми взглядами глаза в глаза. Ему не за что себя жалеть, его не задевают насмешки. Он сам снисходителен ко всем этим людям – они сами не ведают, как сильно ошибаются. Откуда бы им знать? Но они должны верить изо всех сил, а не знать, в этом весь смысл.

Смертные должны верить, смертным это нужно, считает отец Натаниэль, поэтому о своем даре молчит. Дар Божий – это что-то сокровенное, чем нельзя хвастать. Этот дар – одновременно и испытание. Не возгордится ли дар получивший, не охватит ли его безумие, не оступится ли он, почувствовав силу Божью в своем бренном теле.

Отец Натаниэль считает, что хорошо справляется. И дар свой применяет только в случаях, которые были бы угодны Господу. Исключительные случаи. Сегодня у него намечается один такой. Такие моменты отец Натаниэль научился чувствовать заранее, предугадывать. Просто знал: сегодня он увидит нового человека, которого должно ждать наказание.

В огромном зале ярко горит свет, на стенах вместо масляных и газовых ламп – электрические подобия восковых свечей. Отец Натаниэль с интересом рассматривает их, ему это в новинку. Удивительно, какие идеи, какие возможности Господь преподносит людям. Особенно людям Нового Света: здесь многим везет стать изобретателями первооткрывателями. Люди Нового Света стараются, думает отец Натаниэль. Новый Свет – религиозный рай, по сравнению со Светом Старым, из которого в свое время выбралась семья Натаниэля. Родители никогда не говорили ему, почему именно решили плыть из Британии в Америку, но он и так был уверен: все из-за того, что они почувствовали здесь присутствие Господа.

Он сам почувствовал, когда ему было тринадцать.

После воскресной службы он обычно ходил за молоком и хлебом по поручению матери, и то воскресенье не было исключением. В кармане аккуратно отглаженных шортов лежали четыре монеты – ровно столько, сколько нужно отдать молочнику и булочнику. Все монеты выгребли у него из карманов мальчишки постарше, которые караулили за углом церкви, хотя на службы никогда не ходили. Натаниэль тогда едва не задохнулся от гнева. Мальчишка прижимались к священной стене своими грязными спинами, подбрасывали на ладонях краденые монеты и улыбались. Больше всего на свете Натаниэлю тогда хотелось, чтобы они перестали улыбаться, они не заслуживали улыбок, которые, как Натаниэлю говорил папа, должны излучать Божью благодать и быть символом ее.

Из разбитого носа на губы текла теплая кровь, и чем больше Натаниэль думал о справедливости и о том, что мальчишки заслуживают на самом деле, тем горячее кровь становилась. Натаниэль думал, что обожжется, но вдруг понял, что кровь обжигает губы не жаром, а холодом. Тогда он вспомнил, что справедливое, полезное наказание – бесстрастное наказание. Родители никогда не кричали на него, наказывая, смотрели холодно, и он понимал: нужно подумать самому, разобрать и понять, это – справедливо.

Натаниэль утер кровь тыльной стороной ладони и выбросил руку вперед, осознавая, что прав. Зная, что должен сделать.

Это было ключом: дар Божий проявил себя, взметнулся кровью с руки, блеснул подвижным мистическим лезвием, и мальчишек настигло справедливое наказание. Кара, которую Господь принес через Натаниэля. Больше грязные спины не отирали священные стены церкви.

Натаниэль принес домой молоко и хлеб. До самого вечера он читал библию, прервавшись лишь помочь матери с обедом и ужином. Ночью он случайно прокусил свою губу, во сне заново переживая откровение, словно во второй раз наказывая мальчишек за углом церкви. Утром попробовал вызвать свой дар снова, и кровь из ранки на губе подчинилась, снова стала горячей и следом – обжигающе ледяной, взметнулась тонкой иглой по желанию Натаниэля и насквозь пронзила пол в его комнате. Если бы Натаниэль мог, он бы увидел подвал сквозь крохотную дырочку в полу. Но ему не нужно было смотреть – он знал и так, что она сквозная. Он чувствовал. И верил.

Чуть позже он поступил в семинарию.

Из воспоминаний отца Натаниэля вырывает рассказ: рядом с ним миловидная девушка объясняет мистеру во фраке с блестящими лацканами, как работают электрические свечи. Отец Натаниэль невольно заслушивается: ему интересно, какие еще чудеса Господь приготовил для людей. Удивительные, просто удивительные.

Мистер во фраке с блестящими лацканами оглядывает девушку как-то рассеянно, цепляется взглядом за разные части тела, слушает он уж точно без должного интереса и осушает бокалы с шампанским один за другим. Отец Натаниэль хорошо знает таких людей, и такие взгляды он тоже знает. Они окутывают девушек, как масляная пленка, липнут слоями жира и грязи – словно бы с давно немытых потных рук.

– Мистер Фицджеральд первый в городе, кто полностью оборудовал свой дом электрическими светильниками, – заканчивает рассказ девушка и коротко сдержанно улыбается.

– Что же, это ваша идея, милочка? – мистер во фраке расплывается в улыбке.

– Моя, – подтверждает девушка, и отец Натаниэль немедленно проникается к ней симпатией. Ее не смущает ни взгляд, ни улыбка мистера во фраке, ни его толстая потная шея, покрасневшая от выпитого. Его насмешливый тон ее тоже не смущает. Она вздергивает острый нос и смотрит сверху вниз.

– Ничего удивительного, молодые особы, как вы, любят все сказочное. Я вижу, почему Фрэнсис исполняет ваши капризы, – мистер во фраке улыбается еще шире, подходит ближе, кладет ладонь на ягодицу девушки. Отцу Натаниэлю кажется, что он мгновенно пачкает небесно-голубое платье. И это – это все – точно заслуживает наказания. Господь не станет терпеть то, как порочат честь женщины, и отец Натаниэль не станет тоже.

Девушка успевает гневно вдохнуть, отпрянуть, и отец Натаниэль становится между ней и мистером во фраке, спокойно глядя ему в глаза.

– Нас еще не представили, верно? Мистер…

– Отец Натаниэль, – мистер кривится, пытается вернуть улыбку. – Наслышан. Моя фамилия Шоу.

– Мистер Шоу, – отец Натаниэль не протягивает руку и не говорит, что ему приятно познакомиться. В конце концов, лгать грешно. – Если вы не заметили, я присутствовал при вашей беседе. И теперь должен спросить, не хотите ли вы извиниться перед юной мисс и Господом?

Мистер Шоу весело фыркает. За спиной отца Натаниэля возмущенно фыркает юная мисс и толкает его в плечо, бесцеремонно пытаясь отодвинуть в сторону. Безрассудно и смело. Очаровательно.

– Я могу разобраться сама, святой отец.

– Я не верю в бога, отец Натаниэль, – мистер Шоу посмеивается в бокал, и в нем булькает шампанское. – А юная мисс ведь того и ждет, вы сами подумайте. Все только заговаривала мне зубы своими сказками.

Мистер Шоу допивает шампанское и идет к столу с закусками. Он смешливо косится на отца на Натаниэля и жадно – на юную мисс.

– Я могу сама разобраться с одним тупым боровом, которому кажется, что мир вертится вокруг него, – шипит мисс, и отец Натаниэль оборачивается. У нее горят глаза, а на щеках расцвел гневный румянец, и выглядит она как рассерженный ангел.

– Вы сквернословите, – замечает отец Натаниэль невпопад.

– Да что вы говорите! – мисс вспыхивает еще больше и снова вздергивает нос. – Меня зовут Маргарет Митчелл, запомните это имя, святой отец, и не лезьте в дела, когда его услышите.

Маргарет Митчелл резко разворачивается на каблуках и быстро идет к дальнему концу зала, где гостям улыбается хозяин вечера. Отец Натаниэль ловит ее взгляд – она зло щурится, глядя в спину мистера Шоу.

У мистера Шоу сегодня персональное приглашение на исповедь – сразу после окончания приема в доме мистера Фицджеральда. Отец Натаниэль колеблется у церкви, в раздумье встряхивает связанного мистера Шоу, и в итоге все же огибает здание, направляется сразу к кладбищу за церковью. Вносить этого недостойного человека в храм Божий не хочется.

Кладбище не большое, не заблудишься, но все же и не маленькое: если встать в самом начале, то металлической ограды в конце будет не видно. По земле тянет сыростью – здесь это верный признак скорого дождя.

Мистер Шоу мычит, дергает ногами. Отец Натаниэль смотрит вверх, на небо, и задирает мистеру Шоу голову, чтобы он сделал то же. Руками отец Натаниэль его даже не касается. Алые буквы дара Божьего дергают за волосы. На шее отца Натаниэля, под самой колораткой, новый маленький порез. На груди холодно блестит заточенное распятие.

Небо почти чистое, чернота отчетливо смешалась с синевой. Звезды ярко горят и подмигивают, освещая тропинку, идущую посреди кладбища, а луна затянута облаками посередине, будто опоясана.

Отец Натаниэль останавливается под плакучей ивой, опускает мистера Шоу на землю, ставит на колени. Читает молитвы спокойно и размеренно, отчаянное мычание мистера Шоу не сбивает его – отец Натаниэль всегда умел сосредотачиваться на важном, не обращая внимания ни на что более.

После молитв он должен объяснить про наказание. Про то, что у каждого действия есть последствия. И если твои помыслы – и руки – не чисты, последствия никогда не будут приятными. Это должно быть логично даже с точки зрения человека, который не верит в Бога. Это простая закономерность, которая существует с самого сотворения мира и известна даже маленьким детям. Сделал зло – будешь наказан.

Отец Натаниэль предлагает мистеру Шоу помолиться самому, алая стрела дара рассекает веревки на руках и узел ленты на затылке. Отцу Натаниэлю немного жаль, что мистер Шоу возможностью не пользуется, вместо этого цепляется за подол сутаны, кричит, брызжет слюной и соплями. Крик прерывается почти сразу, мистера Шоу отбрасывает назад, дальше от плакучей Ивы, почти на самую тропинку. Облака совсем разошлись, чистый лунный свет поблескивает на крови, но та быстро впитывается в землю.

– Что, меня вы тоже убьете? – голос у мисс Митчелл звонкий и чистый, как лунный свет. – Я ведь сквернословила.

– Вы можете исповедаться и раскаяться, прочитать «Отче наш» трижды, – отец Натаниэль поднимает голову и поправляет очки на переносице. Мисс Митчелл стоит на тропинке, вертит в руках голубой, как ее платье, зонтик. Наверное, она тоже почувствовала надвигающуюся сырость.

– Я атеистка и верю только в науку, – мисс Митчелл усмехается.

– Вы назвали меня святым отцом, – почему-то вспоминает отец Натаниэль.

Мисс Митчелл удивленно вскидывает брови:

– Ну и что? Есть полные кретины, которых зовут профессорами, почему бы тогда на назвать вас святым и даже отцом?

– А вы много знаете о профессорах.

– Достаточно. У меня хорошее образование и свои научные интересы.

– Я заметил. Интересная история про электричество, было интересно послушать вас. Откуда вы столько знаете?

– Я глубоко изучала физику, чтобы понять.

Отец Натаниэль ждет продолжения фразы, ждет, что мисс Митчелл пояснит, что хотела понять, но она молчит, да и интонирование фразы было совершенно законченным.

Подол сутаны взметает ветер, отец Натаниэль смотрит вниз и наблюдает, как тело мистера Шоу постепенно, по крупицам исчезает, как исчезала бы песчаная насыпь. Ветер утихает так же быстро, как поднялся. Мисс Митчелл отряхивает платье. На тропинке виднеется только темное пятно на месте, где кровь впиталась в землю.

– Так что мне нужно сделать, чтобы вы меня убили? – аккуратные тонкие губы мисс Митчелл складываются в усмешку. – Сквернословить больше? Оскорбить вашего бога? Что, если мой ветер сейчас сорвет землю с могил?

Мисс Митчелл щурится и поднимает голову – она ниже, но все равно удивительным образом смотрит сверху вниз, – делает шаг, еще один, и еще. У отца Натаниэля в груди все жарче, и когда горячо становится невыносимо, жар оборачивается обжигающим холодом – как если бы его дар не мог вырваться наружу, томился внутри, сворачивался тугим клубком и ворочался, распирая ребра, давя на сердце.

– Что, если мой ветер сейчас сорвет с вас сутану? – мисс Митчелл склоняет голову набок. Отец Натаниэль вспоминает, что не давал обета безбрачия. Обжигающий – и уже неважно, холодом или жаром – ком внутри опускается ниже, в живот, перекручивает все внутри, как в мясорубке. Кажется, что кожа горит. Колоратка больно натирает шею, и не только в месте недавнего пореза.

Мисс Митчелл хмыкает и разворачивается спиной, прямо как сделала это на приеме.

– Мистер Фицджеральд приглашает вас завтра на обед. У него есть к вам предложение.

Она уходит по тропинке, по хорошо утоптанной земле глухо стучат каблуки.

На обед к мистеру Фицджеральду отец Натаниэль приходит совершенно спокойным. То яростное, обжигающее внутри сворачивается клубком. Отец Натаниэль знает, что это его судьба, потому спокоен и уверен в своих решениях.

– Отец Натаниэль, у вас удивительная способность, – улыбается мистер Фицджеральд за обедом.

– Дар Божий, – кивает отец Натаниэль и сразу переводит взгляд на мисс Митчелл. Она отворачивается к окну, хмурится и сжимает губы в тонкую бледную линию. Отцу Натаниэлю хочется провести по ним подушечкой пальца, заставить расслабить, поцеловать хмурую складку между бровей.

– Точно, – мистер Фицджеральд довольно кивает. – Вам не кажется, что следовало бы использовать его более широко? Закупоривать, закапывать такой дар просто грешно, не находите? Я могу дать вам возможность, отец Натаниэль.

– В мире достаточно людей, которым нужно наказание, – кивает отец Натаниэль. – Пока наши с вами мнения совпадают, я готов пользоваться возможностью.

Все же Господь не просто так наградил его именно таким даром. Если бы можно было выбрать, отец Натаниэль, наверное, остановился бы на способности исцелять молитвой. Какой бы священник не хотел уметь это? Но выбора ему никто не давал. А значит, Господь сам решил, как будет лучше, и кто отец Натаниэль такой, чтобы сомневаться в Его решениях.

У мистера Фицджеральда широкая сияющая улыбка. Он хлопает в ладоши, и происходит смена блюд. Мисс Митчелл пытается это спрятать, но восторженно смотрит на десерт.

– Значит, это начало плодотворного сотрудничества, – мистер Фицджеральд поднимает бокал. – Добро пожаловать в нашу компанию, отец Натаниэль. Вы ведь уже достаточно узнали о способности мисс Митчелл. Полагаю, вам будет полезно поработать в паре, что скажете?

Отец Натаниэль кивает и поправляет очки привычным жестом. Он не то чтобы рассчитывал или надеялся на это – он этого ждал и был в этом уверен. Верил в это. Отец Натаниэль чувствовал, что это судьба, и мистер Фицджеральд это только подтвердил.

Больше ни о чем особенно серьезном они не говорят. Мистер Фицджеральд соглашается сделать щедрое пожертвование церкви, которую отец Натаниэль оставит ради работы с ним. Отец Натаниэль подвигает ближе к мисс Митчелл нетронутый десерт, когда ее пустую тарелку убирают со стола. Он больше никак не пытается подтолкнуть ее, не донимает ее разговорами – в конце концов, их судьба уже определена, в этом нет сомнений, так что и торопить события не нужно. Все случится тогда, когда должно.

Мисс Митчелл громко недовольно хмыкает, громко сообщает, что ей нужно отдохнуть, громко отодвигает стул и громко стучит каблуками, уходя.

Отец Натаниэль видит ее в саду, через который возвращается в церковь.

– Как бы вы не бежали от своей судьбы, мисс Митчелл, она не станет чужой, – отец Натаниэль кланяется, прощаясь.

– Отвратительный фатализм, – цедит мисс Митчелл сквозь зубы.

От ее острого, яростного взгляда дар внутри отца Натаниэля снова вспыхивает и жжет самое сердце.

@темы: чсв, the headless waltz

---

Это мы с Майя-Стина на протяжении субботы, воскресенья и понедельника. Арт отражает прост все.

отсюда

А вот у меня еще твиттер есть, где про это было, да.

@темы: Papa ist zurueck, foxtrot uniform charlie kilo, the headless waltz

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Только что так затосковала: детство ушло.
Звонит мама, спрашивает: ну что, тебе на новый год под елку подарочный набор конфет положить, как раньше?
Я так задумалась, говорю, давай лучше бутылку вискаря. Мама такая: окей, напишешь потом названия, какие пойдут.
Положила трубку. Чуть не заплакала, думаю, перезвонить, что ли, и конфеты попросить?

@темы: foxtrot uniform charlie kilo, the headless waltz

---

Больше кроссоверов богу кроссоверов

K-project x Haikyuu!!

Простыня текста с логами и примерами.

Вощемта, разговорчики про это начались еще когда мы с сис Майя-Стина глянули К, и тут я решил, что пора бы собрать в кучу наконец х)

Первое и самое главное: Суга из красных и Суга держит бар. Гспд, да я пока не выучил, как Кусанаги зовут, называл его "местный Суга".
Красный Король - младший Укай, и ему можно посочувствовать, парню это все вообще нафиг не вперлось, но против сланца не попрешь ведь, так? Укай все время старается самоустраниться из всего этого разноцветного замеса, силу он тоже особенно не использует, ему и без того проблем хватает. А клансмены периодически ходят уговаривать его вернуться. В частности, Такеда, который здесь у нас фактически в роли Тоцуки.
В общем, получается примерно такая картина:

[01.12.2016 23:37:59] maya_stina:
- ГДЕ ВАШ КОРОЛЬ?!
- хз))0)

Несведущие могут долго думать что король - Асахи, который, во-первых, известен мощью, хотя не так-то часто польузется способностями, а во-вторых, с Сугой в баре все время тусуется. Бедняга Асахи, вот только этого ему и не хватало, что его за короля принимают х) А он вообще в клане-то оказался, потому что хотел стать сильнее и увереннее в себе приобрести диковатый вид. клан в роли бородки.
А потом Укай наконец вздыхает и такой: ладно бля, это в последний раз, и - НЕЖДАНЧИК. И все такие оооооо, красные не просто банда с мусорной свалки, у них СТРАТЕГИЯ, и Суга держит лицо, улыбается загадошно, а внутри весь ОРЕТ.
Все думают, что первыми силу у Укая приняли Суга и ко (Асахи, Танака, Ноя, позже - Хината, Кагеяма, Ямагучи, Цукишима), но на самом деле это были Шимада и Такиноэ. Ну прост тогда это было практически по приколу, они все были юными и ничего толком не сообразили, а Укай тем более сразу стал устраняться от роли короля, ну и Шимада с Такиноэ пожали плечами - мол, а чо, у нас есть чем заняться вообще, - ну и юзают силу фактически только в быту, никто и не знает про них, кроме верхушки красных. Позже Шимада возвращается к более активным действиям в клане, потому что появляется Ямагучи - не очень-то сильный клансмен, но очень упорный энтузиаст, готовый работать над собой и изучать разные техники.

Энношита, как всегда, "следит за своими буйными". (с) И тут мы плавно переходим к синим, потому что Энношита следит за своими буйными с позиции сотрудника Скипетра. Именно его постоянно посылают на Ною и Танаку и тут мы плавно переходим к тройничку.

[02.12.2016 0:00:34] maya_stina: тананоя такие надрачивают на счёт "красные : синие", кто сколько раз кого заборол, а Энношита такой "ОЙ ВСЁ" и пиздит их линейкой. или чем угодно, как Коулсон, пончиками, пакетом муки...

[02.12.2016 0:20:17] Fliss: i82.fastpic.ru/big/2016/1202/1d/41c5a623022e008... увидела в дежурке арт и подумала, что Лев-то в синих, но пиздит и воспитывает его все равно Яку из красных, так уж повелось х)
[02.12.2016 0:21:04] Fliss: на этой почве Яку с Энношитой очень сдружились и ходят прибухнуть к Суге
[02.12.2016 0:22:26] maya_stina: сук, я представляю, как Яку убедил Льва пойти к синим, пушо считал, что тому их дисциплина пойдёт на пользу. аргументы, конечно, другие приводил, с Сугой проконсультировался)
[02.12.2016 0:23:10] Fliss: а однажды сталкиваются там с тананоей, ну а Лев так привязался следом, и КАК-ТО ТАК ВЫХОДИТ, что на следующее утро все просыпаются вповалку чуть не на одной кровати, горло болит от караоке, голова тоже болит, и тананоя такие ОБОЖЕ КАК ЖЕ ТАК НАШЕ ПРОТИВОСТОЯНИЕ И СЧЕТ
а Энношита морщится и резко утыкает их лицами себе в грудь/плечи, мол, заткнулись быссстрра и досыпать, и чтоб никаких громких звуков
[02.12.2016 0:27:27] maya_stina: овввввв караоке! ддд ВСЁ ТАК И БЫЛО
алсо представляю, как в первый раз (или в этот самый раз), заходят тананоя в бар, а там Энношита выпивает х) НО КАК, СУГА-САН?!
[02.12.2016 0:28:01] Fliss: ахахах даааааа х) и Суга такой рукалицо и чувствует себя так, будто щас должен рассказывать малышам, откуда берутся дети

(Суга разбил товарищам по клану сердце. И это Танака с Ноей еще не знают, как регулярно ходит выпить в бар Суги лейтенант Скипетра Ивайзуми...)

А дальше пошло немного ангста. Потому что к этому моменту в истории Цукишима, который пришел в красный клан вместе с Ямагучи, успел уйти к синим. Сеять закон и порядок и искоренять хаос, так сказать. Поэтому, кода в бар приходит Энношита, Ямагучи тихонько к нему подсаживается и расспрашивает, как в Скипетре дела, и тихо интересуется, как там Цукки.

А дела у синих в принципе неплохо. Синий король Ойкава и его лейтенант Ивайзуми в целом хорошо справляются. И помимо клансменов в Скипетре служит даже эспер - Куними. Вообще обычно Куними использует силы только для того, чтобы от него все отъебались, но все же, все же... Ойкава каждый раз, как выпускает Куними в бой, страшно гордится и хвастается: мол, вот Куними-чан не обязан с нами работать, но он выбрал нас, мимими, Куними-чан, покажи им. А Куними с лицом Лавкрафт-стайл: быстрее все сдалать и пойти домой, как же надоело. Но внутренне ему, конечно, приятно, и семпая он любит.
Ойкаве вообще в принципе повезло. Когда сланец его выбрал, он держался, весь из себя такой уверенный, и вообще сиял улыбкой. А сам ходил и ИВА-ЧАН ЧТО МНЕ ДЕЛАТЬ ИВА-ЧАН. И в итоге тот вообще стал подданым просто чтобы поддерживать Ойкаву. Кто ж знал во что это выльется х)
Вообще, если так посмотреть, то главных проблем у Ойкавы две. Мацукава и Ханамаки (два в одном) и клан золотых.
Мацуханы на людях молчат, когда Ойкава вопросы решает, НО ЗА ЗАКРЫТЫМИ ДВЕРЬМИ ЖИЗНИ ЕМУ НЕ ДАЮТ ВООБЩЕ, и никакой управы на них у Ойкавы нет, и ему НИКТО НЕ ВЕРИТ КАКИЕ ОНИ ЗЛЫЕ. Кроме Ивайзуми. Ивайзуми не то что верит, он знает - и поддерживает из педагогических соображений.

А вот золотые - проблема похлеще. Потому что это Шираторизава. Потому что главным образом Ойкава сталкивается с одним клансменом - Ушивакой. И каждый раз его перекашивает, потому что если появились золотые, то для Ойкавы это выглядит примерно как "шу, шу, отседова, мелкие синие полицаи". Алсо, Ушивака совершенно искренне считает, что вместо того, чтобы заведовать собственным Скипетром, Ойкава должен был присягнуть на верность золотому королю и действовать исходя из этого - таким образом еще и сила золотого клана дополнилась бы силой синего короля, рациональненько.
В общем, от золотых Ойкаву каждый раз просто перекашивает. Впрочем, как и весь Скипетр: пока Ушивака перетирает с Ойкавой, Тендо успевает достать всех остальных синих - просто из любви к искусству.

Среди ярких представителей зеленых - Куроо и Кенма, плюс еще народ из Некомы. Они в эти цветные разборки вообще случайно ввязались, потому что, ну - игра же! И у них есть хитроплан, вроде как у Фушими, который читтерил. Не потому что они плохие, не то чтобы они планировали влезть в зеленую верхушку из каких-то нехороших побуждений. Могли планировать туда попасть: Кенма - потому что все игры он проходит до конца, до файнал босса, и валит его, и никак иначе, Куроо - потому что шило в жопе слишком большое.
Не думаю, что они натворили бы много дел. Там быстро узнал бы обо всем друг Куроо, который ГОРЯЩИЙ БОКУТО КАК ЕБНЕТ, и - БРО НЕ КРУТО НЕ КРУТО БРО.
К слову про Бокуто и Акааши.

[01.12.2016 23:24:56] Fliss: а еще представила как Бокуто татухой гордился
ска он бы Акааши просто достал нахуй типа АКААШИ ПОСМОТРИ НЕТ ТЫ ТОЛЬКО ГЛЯНЬ НУ КРУТО ЖЕ А КАК ЖЕ КРУТО АКААШИ НЕТ НУ ПОСМОТРИ ТОЛЬКО
[01.12.2016 23:25:39] maya_stina: ДА
[01.12.2016 23:26:07] maya_stina: а Акааши? красные или синие?
[01.12.2016 23:26:22] Fliss: если только следом за бокуто, а так кмк никакие

Коноху, мастера на все руки, мы с сис определили к серебряным. Дайшо - к серебряным или бесцветным (бесцветным, когда король там не в духе Ичигена, а скорее в духе того, что в первом сезоне был). А Кай - будущий бесцветный и будущий новый Ичиген, просто еще не настало его время.

А еще все думают, что Саэко тоже из красных. Ну, в клане Рю, да и самой ей пошло бы вот очень. Но она просто сама по себе, без силы, жжет и пепелит х)

А еще - мое любимое
[02.12.2016 0:06:10] maya_stina: (я никогда не устану от этой шутки)
А ЕЩЁ
ЭСПЕРОМ
ДОЛЖЕН БЫТЬ
КАМАСАКИ
НИКТО ЕГО НЕ ПОМНИТ

И тут можно было задаться вопросом, а где Дайчи, и у нас есть ответ! х)
[01.12.2016 23:31:11] Fliss: а Дайчи не юзает силы, он вообще просто в бар после трудового дня заходит к симпатичному бармену, И ОДНАЖДЫ ДОЛЖЕН ОКАЗАТЬСЯ В ЗАМЕСЕ
[01.12.2016 23:32:54] Fliss: .........и в замесе там и красные, и синие, и крч Ива с Сугой вместе отстреливаются, грубо говоря, и Дайчи понимает что СУКА РЕВНУЕТ К ИВЕ КАК ОНИ С СУГОЙ РАБОТАЮТ СЛАЖЕННО И ДАВНО ЗНАКОМЫ ЯВНО ДРУГ ДРУГА ТАК ХОРОШО ЗНАЮТ ДА
[01.12.2016 23:32:58] maya_stina: ща моментально представила решающего замес Сугу и нннннгх
[01.12.2016 23:33:19] Fliss: .....................решающего замес Сугу с сигаретой и зажигалкой и ЩЕЛК пальцами
[01.12.2016 23:33:24] maya_stina: дддддддд
[01.12.2016 23:33:32] maya_stina: asdfghjkl.k,jhgfdsdfghjkl;lkhfdccfhk;.jgbvgbm

А еще Такеда Суге в баре делает охуенную выручку. Не только потому что сам пьет и не пьянеет, а еще потому что деньги там оставляют те, кто пытается с ним в распитии посоревноваться : D

@темы: чсв, the headless waltz

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Это просто охренеть какое крутое видео, аж дыхание перехватило

15.12.2016 в 20:06

Пишет  Pteryx:

найди свой фэндом
Ежегодная карусель задрота начинает свой круговорот!

Русские и английские субтитры доступны и включаются на панели.

Если видео не проигрывается - пересядьте на комп и посмотрите с него. Если нет компа: https://vimeo.com/195818490.

Вперед навстречу приключениям!



За репост никому ничего плохого еще не было

Особенно, ребята, любители смотреть молча. Не поленитесь хоть смайлик черкнуть. Я даже не буду писать, за какой срок я сделала этот мэшап, всё равно не поверите. Всё-таки это колоссальная работа и автора надо подбадривать. А то с каждым годом всё меньше фидбека и создается впечатление, что никому оно не надо (а потом за неделю до дедлайна внезапно выясняется, что всё же НАДО), и я сажусь и бегом делаю в цейтноте.

Всем борща!

@темы: Papa ist zurueck

---

[13.12.2016 22:40:52] Fliss: кажется я нашла песню про лавкрафта (и любовь, бгг)
[13.12.2016 22:41:34] Fliss: (или фицджеральда)
[13.12.2016 22:42:11] Fliss:
[13.12.2016 23:01:23] maya_stina: лооооооооооол лучше пусть про любовь х)

@темы: Papa ist zurueck, the headless waltz

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра